огнём.
После авианалёта на лесной дороге остались запертыми до двух батальонов пехоты и неизвестное число танков: у них просто не было возможности отступить назад, пока дорога перегорожена остовами уничтоженной техники. Поэтому, после артподготовки опушки леса, превратившейся в естественный оборонительный рубеж немцев, в атаку пошёл стрелковый батальон 280-й стрелковой дивизии, после непродолжительного боя (сказалось психологическое воздействие «Катюш»), обративший фашистов в бегство. А 108-я ТД двинулась дальше на запад, проламывать оборону отступивших под ударом Группы Ермакова частей немецкой 2-й полевой армии.
* * *
Бои на Ленинградском направлении продолжали «набирать обороты». Пробиться к Новгороду через укреплённый рубеж, построенный большевиками по реке Веронда, 11-й и 21-й пехотным дивизиям не удалось. Минные поля, ДОТы и ДЗОТы, серьёзное авиационное прикрытие, постоянно прибывающие русским подкрепления с одной стороны, и необходимость германским солдатам тащить на своих плечах боеприпасы по заболоченным лесам (авиационный террор советских истребителей не позволял использовать по местным разбитым дорогам автомобили) с другой. В результате генерал-полковнику Бушу пришлось отдать приказ о переходе дивизий к обороне.
Более успешными оказались действия 28-го армейского и 39-го моторизованного корпусов. Им не только удалось обойти Лугу с востока, перерезав железную дорогу Новгород — Луга в районе Батецкого, но и выйти на рубеж реки Оредеж. Но в районе Чудово, пока 28-й ак давил на большевиков, обороняющих Лугу с яростью фанатиков, 39-й корпус генерала Шмидта столкнулся с отчаянным сопротивлением русских, явно намеревающихся не позволить ему перерезать шоссе и Октябрьскую железную дорогу, соединяющие две русские столицы. Железная дорога находилась в зоне действия немецкой дальнобойной артиллерии, но русские открыли настоящую охоту за батареями, пытающимися её обстреливать. Фон Леебу приходилось постоянно снимать пушки калибром 10,5 и 15 см с других направлений, чтобы восполнить потери от контрбатарейных ударов советской артиллерии и действий авиации противника. Причём, для контрбатарейной борьбы русские использовали 18-см морские орудия на железнодорожной платформе и 20,3 см гаубицы на гусеничном ходу, ещё в Финскую кампанию прозванные «сталинскими скульпторами» за невероятную мощность снарядов, оставлявших от самых укреплённых бетонных ДОТов лишь причудливые руины.
Генерал Шмидт докладывал о необычайно высокой насыщенности боевых порядков Красной армии противотанковыми средствами, начиная с основных русских противотанковых орудий калибром 4,5 см до ранее не встречавшихся противотанковых ружей, использующих чрезвычайно мощный патрон в 14 с половиной миллиметров. Увы, но сосредоточенный огонь трёх-пяти единиц такого «несерьёзного» оружия позволял быстро вывести из строя не только лёгкие танки и бронетранспортёры, но, подчас, даже неплохо бронированные «четвёрки». Докладывал он и о русской новинке — модернизированной 4,5 см противотанковой пушке с удлинённым стволом. По предыдущим боям было известно, что чугунные снаряды этого орудия, изготовленные с нарушением технологии, зачастую просто раскалываются при попадании в крупповскую броню. Но теперь мощности «длинноносой» пушки хватало на то, чтобы просто проламывать бронированный лист. А если у русских артиллеристов имелись небракованные снаряды, то при попадании под углом, близким к нормали, с дистанции в полкилометра германских танкистов не спасала никакая броня.
Переброска 4-й Танковой группы вдоль линии фронта на северо-запад позволила довольно быстро прорвать оборону русских под Кингиссепом и выйти к побережью Финского залива. И уткнуться в мощную оборону в районе Соснового Бора и Ораниенбаума, поддерживаемую орудиями кораблей Балтийского флота. Генерал Гёпнер докладывал об ужасающем действии разрывов крупнокалиберных снарядов корабельной артиллерии, осколки которых пробивали танковую броню даже на дистанции до ста метров, а разрыв, произошедший в 20–30 метрах от танка, уничтожал его гарантировано. Именно поэтому 41-й моторизованный корпус пришлось снова рокировать юго-восточнее, поручив прорываться к Петергофу и Стрельне пехоте.
Но и здесь танковые дивизии Гёпнера не имели большого успеха. В первые дни решительного наступления на Ленинград среди войск большевиков значительную долю составляли так называемые «дивизии народного ополчения», состоящие из вчерашних ленинградских рабочих, необученных, плохо вооружённых, и это благоприятно сказывалось на темпах наступления. Пусть даже эти «солдаты» сражались с фанатичностью обречённых. Но буквально в течение двух недель большинство «дивизий народного ополчения» (точнее, то, что от них осталось) отвели в тыл на переформирование, заменив неведомо откуда взявшимися свежими регулярными дивизиями. Как показали допросы пленных, срочно переброшенными из Сибири и Казахстана.
Гёпнеру удалось продвинуться до подступов к Красногвардейску, как большевики теперь называют Гатчину, а с юга захватить крупное село Вырица, приблизившись к железной дороге Ленинград — Новгород всего на пятнадцать километров. Но продолжить наступление в направлении Тосно, чтобы перерезать всю ту же Октябрьскую железную дорогу, ему мешали густые заболоченные леса, все дорожки в которых были перегорожены заминированными завалами. А реку Ижора русские превратили в надёжный противотанковый рубеж.
Вообще масштабы переброски противником подкреплений на подступы к Ленинграду поражали Вильгельма фон Лееба. Казалось, все три железные дороги, идущие от Санкт-Петербурга на восток, заняты только перевозкой войск, боевой техники и боеприпасов. Пожалуй, превосходство в численности войск Ленинградского фронта над частями Группы армий «Север», участвующими в наступлении на Ленинград, теперь приближается к двукратному. Причём, значительную долю сил противника составляют свежие, неплохо вооружённые части. Подавить их сопротивление и выполнить приказ фюрера взять Ленинград в плотное кольцо блокады будет очень нелегко. А тут ещё и известие о назначении 5 сентября командующим Ленинградским фронтом одного из наиболее ценимого русскими военачальника, генерала Жукова, буквально только что проведшего успешную наступательную операцию под Ельней.
Впрочем, есть и хорошие новости. 2 сентября финская Юго-Восточная армия отбросила части большевиков к границе 1939 года, а Карельская армия продолжает теснить русских к Онежскому озеру и вдоль восточного берега Ладожского озера. По сути, всё побережье северной части Ладожского озера теперь контролируется союзниками финнами. Настораживает лишь заявление Маннергейма о том, что участвовать в захвате Ленинграда возглавляемые им войска не будут. Но «уговорить» бывшего кавалергарда русских императоров Александра и Николая — дело германских дипломатов.
Единственная хорошая новость… Остальные к таковым отнести сложно. Как уже упоминалось, генерал армии Жуков недавно провёл удачную наступательную операцию в районе Ельни, это где-то под Смоленском. Пусть удар красных под Трубчевском и закончился неудачей и окружением нескольких пехотных и танковой дивизий, но этим дивизиям с лёгкостью удалось прорваться на восток и соединиться со своими. Зато в боях с русскими была полностью разгромлена 17-я танковая дивизия, входящая в Танковую группу Гудериана, а 18-я танковая, участвовавшая в окружении, лишилась двух третей танков, так что «быстроногому Гейнцу» теперь очень нелегко прорываться на юг, в направлении Конотопа. Ещё хуже обстоят дела у Клейста, располагающего ещё меньшим количеством «валентных» соединений из-за потерь, понесённых на Правобережье Днепра.
Сейчас передовые части этих Танковых групп разделяет почти 150 километров, но русские, почувствовав приближающуюся катастрофу, оставили Киев и спешно отходят на восток. Да так спешно, что части 2-й и 6-й полевых армий, ведущие бои с русскими заслонами, не поспевают за отступающим Юго-Западным фронтом. Да и направления ударов Гудериана и Клейста коммунистам удалось угадать достаточно точно. Их танковым дивизиям приходится буквально прогрызать насыщенную противотанковыми средствами оборону красных. И не просто прогрызать, а постоянно отвлекаясь на фланговые удары русских 40-й, 21-й и 26-й армий. И если бы не пехота 2-й полевой армии на севере и 6-й армии на юге, от которой так любит отрываться Гейнц, то, вместо гигантского котла для всего Юго-Западного фронта, остатки 1-й и 2-я Танковые группы уже сами оказались бы в котлах. Не настолько масштабных, как под Минском или планируемом на Левобережной Украине, но способных полностью уничтожить половину бронированных кулаков Вермахта.
Одним словом, трещит по швам не только исполнение плана Восточной кампании, но и сама концепция Блицкрига, которой грезит находящийся в подчинении у него, фон Лееба, генерал Манштейн, корпус которого всего несколько дней назад понёс очень серьёзные потери в районе Старой Руссы. Настолько серьёзные, что 8-ю танковую дивизию, и без того потрёпанную под Сольцами, пришлось отправить в тыл для пополнения техникой и личным составом. Да и моторизованные дивизии, пусть и сумевшие на пятый день удара по 34-й армии генерала Качанова отбросить большевиков за реку Ловать юго-восточнее огромного озера Ильмень, лишь ограниченно боеспособны.
Фрагмент 16
* * *
Невысокий чернявый старший лейтенант-артиллерист
