— Говорят, Фрия и тебе предложение делала.
— Какое предложение?
— То же, что и твоему кузену. Спуститься в храм… да там и остаться.
Ответил Блейк не сразу. Илзе не торопила, разглядывая занавеси вокруг кровати, где-то задёрнутые полностью, где-то лишь частично, словно впопыхах. За белым пологом виднелась спальня, озарённая зыбким лунным светом, щедро проникающим через открытое окно. Одежда опять по всему полу разбросана, хотя, казалось бы, уже не первый день одни покои на двоих занимают и видят друг друга постоянно, чтобы успеть настолько соскучиться.
Или просто нужно времени побольше, чтобы диковатая эта страсть поутихла и они наконец насытились бы друг другом?
Наверное.
Хотя сейчас, лежа подле Блейка среди смятых простыней, Илзе не знала, хотела ли в действительности, чтобы пресыщение наступило поскорее и пути бы их разошлись сами собой, без лишних усилий?
— Предлагала, — наконец заговорил Блейк ровным тоном, будто речь о пустяке каком.
— Да? И когда же?
— Когда пришла в гостевой дом в первый раз.
— Но она ведь спрашивала, готов ли ты, согласен ли, и ты ответил, что готов и согласен, — вспомнила Илзе. — На что же ты в таком случае соглашался?
— На тебя.
— А её предложение?
— Скажем так, Фрия весьма недвусмысленно обозначила, что если я не уверен в своём выборе и сомневаюсь в верности собственного решения, то меня может ожидать и третий путь.
— Вот как?
— Все тайны и таинства храма в обмен на мой уход под его сень. И даже кусать не станут.
— Кусать-то зачем?
— За тем.
И всё-то в укусы упирается.
С малых лет Илзе почитала Мать-Змею как должно чтить ту, чьё тело породило весь мир, великую, могущественную богиню змеерожденных. Она знала о ней всё, что каждый змеерожденный впитывал с молоком матери, даже если сама мать была иного рода, знала все изначальные истории и легенды, связанные с богиней, принесённые предками из Великих песков. Илзе верила и верила искренне, хотя и без чрезмерного религиозного фанатизма. Но так называемыми боковыми ветвями, культами, образовавшимися в результате соединения двух религий, под влиянием времени и перемен, никогда не интересовалась. Знала о храме в Менаде, что он существует и что в обители Трёхликой допускаются лишь женщины, и только. Большее её не заботило, да и не касалось до недавних пор.
Как Озара сказала, в ряд достойных немногие мужи становятся… а соглашается и того меньше.
Мужчины, не женщины.
И ещё, что Фрия нашла-таки своего искателя…
Илзе перевернулась на живот, опёрлась на локти, пытливо всмотрелась в полумраке в лицо Блейка.
— Я правильно понимаю, под искателями они подразумевают… мужчин для жриц?
— Не для всех жриц.
— А-а, только для тех, кто рангом повыше. Вроде Фрии.
То-то для сопровождения гостей к ашше она нарядилась не хуже, чем придворные дамы для праздничного ужина.
— Верно, — усмехнулся Блейк. — Что-то вроде императорского выбора жребием, но вместо артефакта и кучки жрецов, толкующих знаки, — ашша.
— Она говорит жрице, кто достоин, а кто нет?
— Как я понял, да. И сама жрица тоже присматривается к потенциальному кандидату. Не спрашивай, каковы критерии отбора, но, подозреваю, от императорского жребия они недалеко ушли.
— Почему же, очевидно, какие. Жажда знаний, подходящий возраст, физические показатели… и обстоятельства, подталкивающие мужчину к скорейшему принятию нужного решения. Возможно, капелька личных симпатий со стороны жрицы… Так она заявилась тебя соблазнить?!
Блейк остро глянул на Илзе и глаза отвёл.
Вот же…
Илзе даже не знала, в адрес кого употребить словечко покрепче: Блейка, влезшего в эту авантюру, Фрии, ищущей себе мужчину для утех и продолжения рода, или Стене, заманивающего потенциальных избранников в сети своей племянницы.
— А если не встретился бы на её пути Реджинальд, что бы она делала? — вслух удивилась Илзе. — К господину Кочису пошла бы?
— К Шуну? Вряд ли. Судя по той лёгкости, с которой она приняла мои ответы, не думаю, что она всерьёз рассчитывала на что-то…
Большее со стороны туманного искателя? И если жрица не глупа, не глуха и не слепа, то наверняка могла заметить, что Блейка и Илзе связывает отнюдь не мимолётное поверхностное знакомство. Илзе старалась, отчаянно старалась притвориться, будто они с Блейком видят друг друга второй раз в жизни… и как знать, не перестаралась ли? Быть может, следовало поступить иначе, сделать всё наоборот, не скрывать прошлую связь и даже подчеркнуть, что мужчина этот её? И нечего поглядывать на него из-под полуопущенных ресниц так, словно Фрия прямо в святилище собиралась одежду с него сорвать.
Илзе положила руки на подушку, уткнулась в них щекой, осмысливая сказанное.
— Реджинальд дал своё согласие?
— Нет ещё, но, сколь погляжу, он в полушаге от него.
— Он понимает, что именно Фрия от него хочет?
— Уверяет, что да.
— И осознаёт все последствия?
— Да.
— Храм не университет, коли надоест или снова разочарует, то уже просто так не бросишь и не уйдёшь.
— Илзе, он твёрд в своём решении. По крайней мере, сейчас.
Только позднее не будет возможности передумать, отказаться и выбрать иной путь.
— А его семья, род? — вертелся на языке и вопрос об отношениях Реджинальда Рейни и Ирис. Редко какой фрайн так близко сходится с аранной, связанной с ним лишь неким воображаемым родством. При том не возникало ощущения, что отношения молодого Рейни и Ирис любовные, да и девушка называла его братом…
Юные влюблённые покинули дом сразу по окончанию разговора в гостиной, и Ив проводил Ирис обратно в съёмные комнаты, однако назавтра намеревался приехать туда вновь, дабы привезти девушку и её вещи.
— Они будут опечалены. Редж собирался передать с Ирис письмо для родных… или просто отправить, если Ирис останется здесь.
— Реджинальд наследник?
— Нет. Младший сын.
— И его отправили в университет, а не в орден Рассвета?
— Не каждый младший сын становится рассветником.
Да, не каждый. Но многие.
Блейк перевернулся на бок, протянул руку, провёл кончиками пальцев по обнажённой спине Илзе.
— Я же не стал.
— Ты не младший сын.
— Но занимал положение младшего. И если бы не здоровье моего брата, в орден меня отправили бы при первой же возможности.
— А твой дар?
