общего?
Даже при самых благоприятных условиях секс является одной из самых сложных вещей, с которым сталкивается человеческое существо. Большинство из нас узнают о нем постепенно, на школьных площадках, улицах, из фильмов или телевидения. Некоторые получают вводный курс от отца или матери, зачастую в виде практического руководства, взятого из местной библиотеки. Многие родители едва ли не так же невежественны в этом вопросе, как и их дети.
Самое лучшее место для того, чтобы узнать, что такое секс и что он означает для каждого отдельного индивидуума — это школа. Но в последние годы эта идея вызвала резкую критику. Конечным результатом этого информационного вакуума, что неудивительно, стала подростковая беременность и угрожающие нашему обществу венерические заболевания. Дети многое знают о сексе, но узнают они о нем друг от друга.
В свое время я сам был не слишком осведомлен в этой загадочной теме. В один из жарких августовских дней моя мать ушла за покупками, оставив меня и Карэн одних дома. Нам тогда было по четырнадцать или пятнадцать лет. Мы включили оросители и бегали взад-вперед сквозь брызги воды, пока наши шорты и футболки не промокли насквозь и стали практически прозрачными. Потом мы «случайно» столкнулись друг с другом, одно за другим и… в общем это старая история. После этого Карэн уверяла, что беременна, а я чувствовал себя насильником. С тех пор мы не прикасались друг к другу в течение двух лет.
Все же, несмотря на все запреты и другие препятствия, большинство из нас, путем проб и ошибок, стараются найти удовлетворительного партнера, чтобы, в конечном счете, наслаждаться более или менее приятной сексуальной жизнью. Почему же этого не делает Роб?
Немного позднее этим утром ко мне зашел Уилл поинтересоваться, хочу ли я сходить куда-нибудь на обед. Недавно он вернулся к обучению, но все еще заходит в МПИ, чтобы пообщаться с Дастином и некоторыми другими пациентами. Мы вышли в соседний ресторан, несмотря на то, что хожу я туда достаточно редко.
Зная, что я не должен сильно наедаться, иначе потом усну, я решил заказать себе чашку супа и салат. Уилл, всегда обладавший отменным аппетитом, заказал себе значительно больше.
Какое-то время мы непринужденно болтали. Обычно полный неуемной энергией, сегодня он казался замкнутым и нервным. Он едва притронулся к еде, утверждая, что оказался не настолько голодным, как он думал. Возможно, я и не величайший отец в мире, но даже я понял, что его что-то беспокоит и даже догадывался, что: его девушка Даун была беременна. Мой отец, который жил (и никогда этого не забывал) во времена Депрессии[33], не позволил бы мне оставить еду на тарелке; от этой привычки я не смогу избавиться никогда. Поэтому я соскреб недоеденную еду Уилла в свою пустую салатницу.
Но (насколько я знал) его девушка не беременна. Это было что-то похуже. Он снова засомневался в правильности решения о поступлении в медицинский колледж! Знакомая тема, так как у меня уже появлялись подобные опасения тридцать пять лет назад. Я знал студентов, которые не выдержали напряжения и в конечном итоге сломались. Один покончил с собой. Несколько пристрастились к наркотикам. Именно это меня и беспокоило: у Уилла уже были проблемы с наркотиками.
Проглотив свой обед, я поделился с ним своими наблюдениями о том, что когда я был в его возрасте, не было ничего необычного в том, что студент, или даже врач, сомневался в своих способностях и временами чувствовал потрясение, страшась ответственности за жизнь своих пациентов. Но также добавил, что с опытом это проходит. Что он, как и все остальные, будет совершать ошибки. Что никто не идеален, и мы можем делать только то, что в наших силах. И что в его случае все было довольно неплохо. Даже прот подтвердил это.
— А что сказал прот, пап?
— Он говорит, что ты станешь отличным врачом.
— Ну, если прот так думает, может быть, у меня действительно все получится.
Хоть я немного и завидую, что мнение прота, а не мое, подняло ему настроение и успокоило, все же я почувствовал облегчение, что эта проблема, казалось, была решена. Теперь он проголодался. Так как я съел всю его еду, он заказал себе еще. Чтобы составить ему компанию, у меня еще оставался роскошный десерт, который я ел, пока мы обсуждали Дастина и некоторых других пациентов. Наконец он отодвинул тарелку в сторону и отхлебнул кофе.
Я поинтересовался, закончил ли он. Он кивнул. Так как он снова не доел, я выскреб остатки в свою десертную тарелку.
Обед был просто чудесен, с моим отцом у меня никогда ничего подобного не было. Но теперь я должен был вернуться и постараться быть хорошим врачом, несмотря на свои постоянные опасения, день пятницы и переполненный желудок.
— Ах, вишни! Ни одно существо не сможет остановиться, съев всего лишь одну ягоду.
— Прот! Где Роберт?
Чав! Ням, ням, ням.
— Он берет выходной.
— Что ты имеешь в виду под «он берет выходной»?
— Сегодня он не хочет с тобой разговаривать. Дай ему отдохнуть. Чтобы он пришел в себя.
Хрум, хрум:
— Вишню?
— Нет, спасибо. Почему в понедельник он будет расположен к разговору больше, чем сегодня?
— Ему нужно психологически к нему подготовиться.
— У нас мало времени, прот.
— Разве мы уже это не обсуждали? Поверь мне, док. Ты не должен торопиться в таких делах. Или ты предпочел бы дунуть в свой маленький свисток и убрать его обратно, как ты делал это месяц назад?
— А что в этом плохого?
— Ты хочешь подобраться к теме, от которой он пытался убежать большую часть своей жизни.
— Что это? Ты знаешь, что с ним случилось?
— Неа. Он никогда не рассказывал мне.
— Тогда откуда ты знаешь…
— Я периодически появляюсь здесь с 1963 года, помнишь?
— Что же нам теперь делать?
— Он почти готов поговорить об этом, просто дай ему еще немного времени.
Единственным звуков на магнитофонной ленте в этот момент было постукиванье чьей-то ноги, скорее всего моей собственной.
— Прот?
— Чего ты хочешь, Кемосабе[34]?
— Как думаешь, будет ли он чувствовать себя более комфортно, рассказав сначала об этом тебе?
— Не знаю. Если хочешь, я могу его спросить.
— Да, пожалуйста.
В течение длительного времени прот пристально всматривался в потолок. Это непростительно, но я зевнул. Проигнорировав это нарушение этикета, он воскликнул:
— Браво, доктор б.! Сначала он хочет поговорить со мной. Но он не хочет, чтобы я передавал разговор тебе. Он хочет сделать это сам.
— Расскажет ли
