что приехал из Москвы на несколько дней.
— О чем ты говоришь, Гоги? Твои друзья — мои друзья. Приходите.
Через двадцать минут Гоги с Вахтангом уже входили к Автандилу. После обычной процедуры знакомства Автандил пригласил их к столу, который быстро накрыли жена и мать. Гостей всегда принимали очень радушно. За обедом вели неспешный разговор о Москве и Тбилиси, о друзьях, живущих в столице. Нашли общих знакомых — оказалось, мир тесен. Прошло больше двух часов. Посмотреть со стороны — беседуют люди, которые дружат уже несколько лет: столько у них общего! Когда Гоги на несколько минут вышел из-за стола, оставив Вахтанга наедине с гостеприимным хозяином, Вахтанг спросил:
— Гоги сказал тебе, зачем я к тебе пришел?
— Нет, он ничего не говорил.
— Я уже много лет работаю в органах государственной безопасности. Сейчас я в очень сложной ситуации. У меня большие неприятности. Наша агентура проваливается. На сегодняшний день задача — спасти оставшихся. Есть у нас одни из лучших агентов: вот уже двадцать лет они работают в Америке. Сейчас мы с ними связь потеряли. Не знаем, где они, живы ли? Если живы, мы бы срочно переправили их на родину. Если бы ты знал, сколько они сделали! Нам никак нельзя их потерять. Ты не мог бы помочь в этом?
Автандил печально посмотрел на Вахтанга. Он ждал от нечто подобное…
— Вахтанг! Я же тебе говорил, что мне предлагали работать в органах и я отказался, потому что по философии йоги не могу заниматься такими делами.
— Знаю, знаю, но ты пойми: это лучшие агенты, у них двое детей. Их спасти надо, иначе…
— К сожалению, я для них ничего не могу сделать…
— Автандил, дружище, выручи меня. Если этих агентов мы не вернем, вся моя жизнь полетит прахом. Я лишусь Звездочек, должности, даже работы. Со мной будет кончено как со специалистом. Таких провалов не прощают. И моя личная жизнь пойдет кувырком. Все взаимосвязано. Я никогда ни о чем тебя больше не попрошу!
Автандил покачал головой:
— Я не могу этим заниматься…
Отчаяние отразилось на лице Вахтанга. Глаза заблестели. Нет, он не плакал. Он держал себя в руках. Но слезы, предательские слезы стояли в глазах сильного волевого мужчины. Автандил видел, что Вахтанг был в безвыходном положении.
— Я понимал, что это невозможно, но все-таки… надеялся. Теперь все кончено. Не знаю, что со мной будет… Автандил задумался.
— Хорошо, приходи завтра утром, часов в десять. Посмотрим, что можно сделать.
Вахтанг даже не сразу понял, что Автандил согласился ему помочь, несколько секунд он недоуменно смотрел на него, затем схватил его руку двумя руками и, крепко сжав, долго тряс ее:
— Спасибо тебе, Автандил, никогда не забуду… Ты меня спасаешь… в буквальном смысле… спасаешь…
Автандил едва освободил свою руку от крепкого рукопожатия.
— Я ничего не обещаю и не гарантирую. Завтра подумаем.
— Хорошо, хорошо, — поспешно согласился Вахтанг, — завтра, завтра… Он вытер пот с лица. Он сильно нервничал и казался «выжитым», как лимон.
— Я, пожалуй, пойду сейчас домой, если позволишь, успокоюсь.
— Конечно, иди. До завтра.
Вернувшийся Гоги все понял. Он ушел вместе с Вахтангом.
На следующее утро Вахтанг пришел к Автандилу ровно в десять утра. Он был пунктуален.
— Ну, хорошо, Вахтанг, объясни, чем я могу тебе помочь?
— Мы потеряли связь с нашими агентами, не знаем, где они находятся, грозит ли им опасность. Только это мне и нужно узнать… Ты бы мне очень помог, если бы съездил со мной в Соединенные Штаты всего на один-два дня и узнал бы это. Я все организую. Вылететь можем уже сегодня, через два дня ты уже будешь дома — я обещаю!
Вахтанг с надеждой смотрел на Автандила.
— Тебе нужно знать местонахождение людей и грозит ли им опасность? Правильно я понял?
— Да.
— Для этого мне не нужно ехать в Штаты, я и так скажу. Назови фамилию и имена интересующих тебя людей.
Вахтанг торопливо достал из внутреннего кармана авторучку и записную книжку. Написав в ней истинные фамилии и имена и те, под которыми агенты живут сейчас в Америке, а также их личные шифры, молча протянул Автандилу, словно опасаясь произнести имена засекреченных разведчиков даже здесь, в пустой комнате. Автандил смотрел несколько минут на записанные имена в полной тишине. Вахтанг не шевелился, даже дыхание затаил. Наконец Автандил оторвал взгляд от записной книжки и, глядя на Вахтанга, назвал точный адрес и добавил:
— Им надо срочно уезжать, завтра за ними придут. Вахтанг был потрясен. Он никак не ожидал, что Автандил, сидя здесь, дома, перед его глазами, смог установить местонахождение нужных ему людей. Боже, как просто! А как он может знать, что именно завтра за ними придут? Тень недоверия промелькнула в его лице.
— Ты уверен, что им грозит опасность? Это точно? — спросил он.
— Ты меня спросил, я тебе сказал свое мнение — решай сам, что делать, — ответил Автандил.
Вахтанг вырвал листок с записанными именами и, достав из кармана зажигалку, тут же сжег. Поблагодарив Автандила, он сказал:
— Ты, конечно, понимаешь, что все это должно остаться между нами?
— Да, конечно, — ответил Ломсадзе.
Секретных агентов успели переправить в Москву. Судьба Вахтанга не пошла кувырком, как он боялся, скорее, наоборот. И все-таки сказать, что все кончилось благополучно, нельзя. Дело в том, что люди, выполнявшие свой долг перед Родиной за границей, создали семью, в которой выросли двое детей. Естественно, дети даже не догадывались, что их родители — не те люди, за которых себя выдают. И когда уже достаточно взрослые дети оказались в Москве, произошла трагедия — нервный срыв. Для них, родившихся и выросших в Америке, Советский Союз был чужой страной. Здесь вновь потребовалась помощь Автандила Ломсадзе. Его вызвали в Москву для того, чтобы он помог детям осознать случившееся. Под воздействием Ломсадзе дети быстро адаптировались, состояние стресса прошло.
5
Иногда Автандил Ломсадзе бывал в Москве и по своей инициативе… В очередной приезд в Москву его хороший знакомый Сергей Добрин проявил свою инициативу; он давно хотел познакомить Автандила Ломсадзе с Вольфом Мессингом. О Месинге тогда знали многие. Это был человек-легенда. Одаренный телепатическими способностями, он предсказал Гитлеру в 1939 году поражение в войне и бежал из захваченной фашистами Польши в Россию, был принят Сталиным, благодаря чему ему разрешили выступать на сцене с психологическими опытами. Выступали с этой программой несколько человек, но Мессинг был лучшим. Надо сказать, что Сергей взял на себя трудную задачу. Дело в том, что Вольф Мессинг был человеком довольно замкнутым
