на курорт окончились. Ваня попрощался с мамой и папой, проигнорировал последние родительские советы: "чаек у проводницы… плацкарту не уступай…" и отправился к новым приключения.
Для начала, бросая по сторонам быстрые птичьи взгляды, заскочил в свой гараж. С усмешкой на губах часть вещичек оставил, другие взял. Порядок!
— Ты в душе слишком стар для такого образа жизни, — серьезно сказал он себе.
Так как с Зубилиным поедут на разных местах, то решили добираться не вместе. И делать вид, что малознакомы. Индифферентность нужно изображать. Будет спецназовец страховать Ивана со стороны. Так выйдет надежнее.
Так что за Зубилиным заехал Крокодил, один из прямых потомков знаменитых австралопитеков, в своем одеянии санитара, и погрузил в коляску мотоцикла "инвалида" со страдальческим выражением лица, костыли, чемодан и портфель с вещами. Ели все в люльку влезло. И отвез на вокзал. Туда же и Иван добрался на частнике. "Мальбрук в поход собрался, наелся кислых щей…"
За прошедшее время хорошее питание, допинг и тренировки не прошли даром. Еще полтора сантиметра прибавил рост и под килограмм — мышечная масса. Он находился в великолепной форме, бугрясь мускулами, словно презерватив, набитый каштанами. Скоро Иван уже начнет выделяться в толпе. Даже сейчас выделяется, так как при таких внушительных габаритах имеет еще больно молодое лицо. Так что, чтобы не бросаться в глаза, словно Штирлиц в буденовке среди фашистов на Александрплаце, Ваня придумал усилить внешний эффект. Шуткануть. Не начинать же отдых с набившего оскомину пафоса?
Надел на голову свой черный матерчатый шлем танкиста и пошел. По жаре, в шведочке, светлых штанах из хлопка и сандаликах стиля "побольше дырочек". С двумя чемоданами в руках. Банки с полезным и питательным рыбьим жиром весили не мало. Много денег было для верности зашито в трусах, так что здоровенные шишаки торчали из задницы и из передницы.
Этакий мифический солдат Яшка Красная Рубашка. Солнце уже было такое яркое, что даже светлые поверхности, если на них смотреть, заставляли щуриться. Иван решил повыпендриться. Подошел к своему поезду и проходя начал, как молодой бычок, головой об вагоны биться. Работая под слабоумного. Ошарашенная проводница, смотря на него ошалелыми глазами, спросила:
— Парень! Что ты делаешь?
— Да вот. Продали мне билет в мягкий вагон, — на полном серьезе, сделав морду кирпичом, ответил Саблин. — Вот я хожу и проверяю. Пока все — жесткие.
От него буквально волнами исходил оптимизм. Детство в одном месте играло.
Матерясь, проводница взяла у парня билет. Она тоже явно страдала от жары, судя по пятнам пота на её плотной форменной рубашке цвета голубой волны. Разобравшись добрая тетенька показала парню его вагон. И даже немного проводила. И это было весьма кстати. Так как, судя по нумерации вагонов, этот поезд составлял как раз-таки слабоумный. И нормальному человеку в его логике разобраться было просто невозможно.
Естественно, что посадка в подобный поезд носила по обыкновению скандальный характер. Согнувшиеся от тяжести багажа, пассажиры рысью бегали от хвоста поезда к голове и от головы к концу. Потихоньку сатанея и предаваясь панике. Саблин ошеломленно вместе со всеми бегать не стал, а предпочел степенно занять свое место. Излучавшие каменное спокойствие проводники мечущихся пассажиров упорно игнорировали, предпочитая под шумок принять на борт безбилетных забулдыг. Взамен опоздавших…
Иван вошел в вагон, шапку долой и сразу спрятал, чтобы народ не смущать. Вагон забит битком, дух соответствующий — зловоние как в бараке каторжников. Носит народ по стране. На месте им не сидится. Все о чем-то беседуют, шум разговоров заглушает остальные звуки, изредка возникает громкий смех…
Вот и купе. Как обычно, почти рядом с туалетом.
Заняв свое законное место Иван расслабился. Свобода, мать её! Скоро пойдет жаришка! Отправляемся в страну пальм! "Где среди пампасов, бегают бизоны, где над баобабами закаты словно кровь!"
"Прекрасное далеко не будь ко мне жестоко, не будь ко мне жестоко, жестоко не будь… От чистого истока в прекрасное далеко, в прекрасное далеко мы начинаем путь…"
Купе уже, судя по вещам, было полным, свободной оставалась только верхняя полка. Которую Саблин и занял. Здесь была низенькая полная женщина, которая рассказала, что она откуда-то из Тулы. И ее обуяла муза дальних странствий, поэтому она едет в Туапсе. Судя по всему эта тетка надеялась, что вместо Ивана подсадят какую-нибудь женщину, чтобы не было так скучно. А то одна баба на трех мужиков как-то не в масть. Облико морале, опять же…
Еще тут был надувшийся от важности сорокалетний мужик. Судя по внешнему виду, этот розовощекий индивид — ответственный работник из Москвы. Невысокого уровня, так как ехал не СВ, а простом купе. Но все равно держал себя гоголем. И старался не запачкать себя общением с простонародьем за панибрата. Скоро товарищ с видом знатока уткнулся в газету "Правда" и только бормотал:
— Миллион тонн чугуна и стали досрочно к празднику Октября. Ну и ну… Новые происки империалистов? Ни и ну!
При этом с ворота его рубашки свисал второй потный подбородок, образуя идеальную параболу, нигде не искаженную выпирающей костью. Типичный советский бюрократ. Сразу чувствовалось, что этот мелкий клерк "лейб-компанец" с внешностью матерого депутата Госдумы, зашибает деньгу побольше иного шахтера, не вылезающего из шахты. Мимо своего кармана начальство никогда не промахнется. А кто в России не ворует? Короче, "москвич" был как никогда близок к состоянию полного довольства, насколько оно вообще было для него доступно.
Третьего пассажира в купе сейчас не было. Видимо, в гостях. Или курить вышел. Только вещи его лежали на верхней полке.
Стоянка была минут десять, не больше. Так что скоро тронулись.
"Колеса диктуют вагонные…" Чего-то там.
Как известно, в обязанности пассажира входит много есть. Вот и Ваня, как только поезд тронулся, предпочел начать ужин. Столик в купе уже был вытерт до невозможного блеска миллионами рукавов, как будто его драили пастой Гойя десятки салаг-матросов. Под монотонный стук колес парень разложил на газетке собранные мамой бутерброды, варенные в крутую яйца, домашнюю котлету, зеленый лучок, парочку помидоров и огурцов.
Не то, чтобы Ванюша был с голодного края. Но нагревшийся от солнца жестяной вагон напоминал раскочегаренную печку, в которой пекут пирожки. Или пассажиров. Отопление или вентиляция вагонов всегда были для нас неразрешимой проблемой. Кондиционеров и вентиляторов сейчас нет, и даже окна в купейном вагоне открываются только одно из трех. На таком фоне даже пустыня Сахара выглядела приятным местечком. Температура в их купе поднялась настолько, что можно было вполне попробовать печь хлеб. Так что чем быстрей ты тут все
