ничего более страшного!
– А, это вы так решили? – вступил в спор Аркадий Васильевич. – Чем этот ваш Васька лучше других? Да каждый день они забирают неисчислимое количество людей! В том числе детей. Вот, парень сегодня был, – вы что сказали? «Даст Бог вернется. А нет, значит так тому и быть». Вот и Васька, даст Бог, вернется. А нет – так тому и быть! С чего это мы все должны идти?! Он ведь даже не ваш родной!
Снова сомкнулась натянутая тишина. Отец Владимир мысленно подбирал слова, но не знал, что сказать. Он жил здесь долгое время, и сам теперь толком не знал, где он, зачем и что происходит, и уж тем более, – не знал, что делать. Но он еще при жизни обладал истинным даром убеждения. Ему верили все, с кем он общался. Сейчас же случилось, то, чего он не ожидал. В его догадки, ложь и выдумки все поверили, и переубедить их в обратном не представлялось возможным. Он сам загнал себя в тупик.
– Я пойду, – растолкав толпу руками, двинулся к выходу Богдан.
– О! Смотрите, наш герой голос подал! Тебе, что, в жизни геройств не хватило? Хочешь еще раз судьбу испытать? – воскликнул Валера.
Богдан молча повернулся в его сторону:
– В самом деле, сколько можно. Уже сколько я здесь, и не счесть! Если раньше нас всех пугала смерть, то сейчас-то что? Мы и так мертвы! Каждый из нас уже встречался с людьми, одурманенными злом. Пришло время встретиться с ним. Не думаю, что будет еще хуже! – обратился ко всем присутствующим другой мужчина, средних лет.
– В самом деле, это же ребенок… Вы же знаете, что с ним будет, – добавила Ольга.
– Не нужно тут давить на жалость! Меня не заставите! Кто хочет, тот пусть и идет! А меня отсюда силком не вытащите. Можете, конечно, постараться. Но пока вы всех тут будете пытаться переубедить, будет уже поздно. Если вы такие бесстрашные, идите. Вперед! – изливался Валера.
– Он прав. Кому страшно или кто не хочет, пускай остается. А кто готов, идем прямо сейчас! – агитировал Богдан.
Идти согласились Ольга и Изольда Львовна. К ним присоединились еще пятеро мужчин. Отец Владимир взял кропило и емкость со святой водой и вместе с ними направился к соседнему зданию. Не успели они приблизиться к нему, как двери распахнулись и им навстречу вышел парень уродливой наружности. Когда он увидел приближавшихся к библиотеке людей, улыбнулся и подозвал остальных:
– Эй! Вы посмотрите, кто к нам идет!
Тут же на улицу вышло больше десятка существ, очень отдаленно напоминавших людей. Они были изуродованы. У кого-то были искривлены и переломаны ноги, у других лица выглядели так, словно подвергались неоднократным ударам увесистой кувалды.
Богдан осмотрелся по сторонам. Над заливом поднималось солнце, и туман рассеялся. Пришедшие к зданию люди теперь выглядели так, как при жизни. Здоровый цвет лица, естественный блеск в глазах, будто с ними ничего и не произошло, будто каждый из здесь присутствующих вовсе не был убит или до смерти замучен изуверами.
– Отдайте моего сына! – крикнул отец Владимир и окунул кропило в сосуд со святой водой. Когда при жизни он был священником, это был единственный ритуал, который он проводил ежедневно, и в его голове отложилось, что это и есть самое невыносимое для чертовщины любого рода. Он сам верил в свою ложь. Его руки трусились. Он взмахнул рукой, и капли воды полетели в сторону злых духов. Так он их называл.
Существа зажмурились и зашипели по-змеиному, уворачиваясь от брызг. Отец Владимир взмахнул еще раз, но не удержал кропило трясущимися руками, и оно упало прямо под ноги вышедшему из здания старику. Старик оперся на свою трость, посмотрел на собравшуюся толпу, затем поднял кропило с пола и обратился к испуганным приспешникам:
– Чего вы так испугались?! Да вы взгляните на них! Никто из них не верит! Да и не верил никогда в Бога по-настоящему! Они лишь пытались оправдать верой свои грехи. Им казалось и кажется сейчас, что это – панацея, что можно делать все, что заблагорассудится, и им все простят. Но вы-то знаете, за кем мы следуем, ведь так? – Старик взмахнул кропилом, и вода полетела уже в сторону отца Владимира и его паствы. Окропляя их тела, вода превращалась в едкую, обжигающую кислоту. Капли, упавшие на лицо священника, подобно раскаленной лаве, растворяли его плоть. Он закричал от боли и унижения. Толпа, стоящая на лестнице, тут же бросилась к незваным гостям. Старик развернулся и снова скрылся.
Богдан взглянул на свои руки. На его ладонь пролилась одна из капель. Он потер ладони друг о друга, но ничего не почувствовал. Поняв, что тем, кто пришел с ним, он помочь не сможет, бросился внутрь здания.
В полумраке он увидел высокие шкафы, заставленные книгами. По телу пробежала лютая дрожь. Внутри было холодно, ровно в могиле.
– Отдайте Ваську! – собравшись с силами, выкрикнул Богдан.
– Хм… – Старик повернулся к Богдану и усмехнулся – Вы, молодой человек, уникальны в своем роде.
– Где Васька, я вас спрашиваю?! – снова крикнул Богдан.
– Беспокоишься за мальчишку? – обратился к парню старик. – Хочешь прослыть героем? Героизмом ты отличался с раннего детства. Всегда хотел всем помочь, спешил на выручку, даже когда тебя никто об этом не просил. И сюда попал, потому что заступился за незнакомую тебе девушку.
– Откуда… Откуда вы это знаете? – Богдан оторопел.
– Я, в отличие от вашего, – указал старик на входную дверь, намекая на священника, – все знаю. Ты, наверное, всегда представлял, что после жизни тебя ждет рай. Ну, или ад. Люди настолько тщеславны! Считают, что каждому из них непременно уготовано место в раю или в аду. Никто и подумать не может, что окажется здесь. Будет ни мертвым, ни живым. Но в отличие от Того, на кого уповаете вы, нам такие, как ты, нужны.
Старик протянул парню руку в знак уважения. Богдан попятился назад.
– Понимаю, – продолжил старик, опустив руку. – Таких, как ты, сложно переубедить. Тебе всегда хочется быть добрым, но это лишь всепоглощающая глупость. Добро – это только следствие зла. Даже таких героев, как ты, порождает зло. Героев, как бы тебе этого не хотелось, не существует. Героизм – следствие человеческой глупости. Никто не сидит и не мечтает о том, как бы ему стать героем. Если кто-то бросается в горящую школу, это лишь потому, что кто-то до этого за небольшую копейку закрывал глаза на нарушения пожарной безопасности. Но в какой-то момент некоторым из вас стреляет
