успокаивающе сказал Симон. — Я вот однажды заблудился во времени. Да, да… Как говорится, нашло на меня. Где проявился, забыл совсем. И что интересно, никак не мог определить направление, где будущее, а где прошлое. Мне тогда почудилась тень забвения, красиво говоря, в неведомых годах и полях.
— Да я, собственно, ничего, — сказал Толкачёв, а про себя почему-то подумал: — «Уж лучше бы потеряться. Хотя бы на время».
Симон покинул меня, а я промаялся бездельем не меньше дня. Сарый что-то бурчал себе под нос, но я его не слушал. Наконец, сказал, что еда на столе, а сам ушёл в поле ходьбы. Я не успел поесть, как опять появился Симон.
Он смотрел на меня странно. Как в первый раз видел.
— Ты у нас настоящий переполох устроил.
— У кого это, у нас?
— У нас, Ваня, значит у нас в будущем.
— Вы говорили, будущего времени нет.
— Я и сейчас говорю, что его нет.
Он что, разыгрывает меня? Я сдержался, не нагрубил, а помолчал, чтобы голос не дрожал, когда говорить начну.
А что говорить, не знаю. Симон, как всегда суховатый и царственный, смотрел на меня спокойным взглядом и при этом утверждал, что будущего времени нет, а сам из этого самого будущего к нам приходит.
Перед лицом его невозмутимости, я всё-таки как смог, так и выложил ему свои сомнения, вначале сдерживаясь, а к концу не стесняясь в выражениях, вплоть о его заумности и обидной снисходительности ко мне.
— Вот что, Ваня, — после небольшой паузы, когда я выдохся, промолвил, постепенно привыкающий ко мне, Симон, — ты потерпи немного со своими эпитетами и я тебе подробно расскажу о будущем. О будущем. И о будущем времени. Это не одно и то же…
— Вот ещё, — не смолчал я.
— А ты не фыркай! Так оно и есть. А сейчас о переполохе… у нас, в будущем… Я с тобой заговариваться стал… Там идентифицировали время, то, что определил ты, и то, что значилось у аппаратчиков.
— Ну и…
— Ты оказался прав.
Я так обрадовался, будто Симон подарил мне конфетку, а я, маленький лакомка, только о ней и мечтал.
— Хоть это… — гордо сказал я, одёргивая себя, чтобы не наговорить чего лишнего на их будущее. — Переполох-то отчего? Ходок им нос утёр, а им досадно?
— Об этом они и не подумали. Переполох оттого, что пропавшие аппаратчики в таком случае ушли в прошлое не на расчётные сто шесть тысяч лет, а куда-то за все триста восемьдесят или даже за пятьсот тысяч…
— Ничего себе вилка! Больше ста тысяч лет. Но какая разница в том, что они ушли дальше расчётной отметки? Ведь тогда в их аппараты должны быть заложены возможности обеспечения таких погружений в прошлое.
— Как какая разница?.. Разница хотя бы в том, что им разрешалась материализация за стотысячным пределом, и они, наверное, воспользовались случаем.
Я вдруг всё понял.
— И вновь стать на дорогу времени не смогли? — подхватил я его разъяснения наводящим вопросом.
— Да. Проскочили слишком далеко. Потерялись, провалились во времени, если хочешь…
И снова, как в тот вечер, когда я узнал об исчезновении дона Севильяка, кто-то ощутимо глянул на меня в спину из прошлого и даже прикоснулся к ней вековым холодом. Я знобко повёл плечами и почувствовал, если не страх, то тоску какую-то, потому что со всем этим, что-то подсказывало мне, придётся наверняка встретиться и преодолевать его.
Но только бы не сейчас! Я покуда ко всему этому не готов.
В последнее время я чувствовал себя каким-то усталым и разбитым. И постаревшим к тому же лет на сто. Оттого сообщение Симона о моей правоте и точности определять время в поле ходьбы и радостная гордость от этого меня не взбодрили. Вспыхнуло в душе лёгким светом и погасло. Совсем темно стало.
— Так что теперь?
— Мы просим тебя походить там и поискать их.
— В таком далеке? — воскликнул я. — Каким образом?
Не спеша, ровным голосом, Симон вкратце, а, может быть, и всё, что должен был мне передать из будущего, объяснил возможную стратегию поиска.
— Не густо, — понял я.
Он согласился и добавил:
— Сам знаешь. Ваня, всё дело случая. Во времени можно искать вечно и не найти. Если неизвестно, где искать… Ты и здесь прав. Но вот это должно тебе помочь, — Симон протянул брусочек величиной со спичечный коробок. — Индикатор. Он даст возможность нащупать аппаратчика, вернее его систему временного нейтрализатора или тайменда, если тот будет находиться в некотором промежутке данного времени в любой точке пространства Земли.
— Это меняет дело, — искренне обрадовался я. — Что я должен увидеть?
— Покраснение. Чем ближе, тем сильнее. И вот здесь обозначаются координаты аппаратчика и стрелкой — направление к нему.
— Ценная вещица. Может быть, у вас что-нибудь ещё припасено для меня?
Симон с печальной улыбкой покачал головой.
— Нет, Ваня.
— Да я шучу. Что мне делать при обнаружении людей?
— Поговорить, успокоить. Да, с ними можно говорить на английском. Там есть понимающие этот язык. Но я уверен, что все они снабжены лингвамами и смогут говорить с тобой по-русски.
— Это прибор? Лингвам?
— Что-то вроде этого, — уклонился от прямого вопроса Симон. — А что тебе делать?.. Ну, мало ли что с ними стряслось. Поддержать словом и делом, то есть попробовать вывести их в наше время, или вытащить из временной ямы, а там уж они сами смогут добраться до студии института…
— Там у вас целый институт занимается прошлым?
— Институты, Ваня. Несколько… А как же ты думал? Всё самотёком? И в них сейчас дым коромыслом. Переполох, но не связанный с жизнью аппаратчиков. Если ты прав, а их методы датировки не верны, всё надо будет пересматривать и переосмысливать. Ты даже не представляешь, что это означает. Относительность времени в прошлом — важная новость… И все их представления о течении времени в прошлом могут рухнуть, а с ними и существующая датировка событий тех давних лет. И окажется, Ваня, что Земля наша, например, недаром называется старушкой, и существует не шесть с половиной миллиардов лет, как у нас считали до сих пор, но десятки миллиардов, а возможно, кто знает теперь, и сотни. Вселенная же — и подумать невозможно, сколько! Притом жизнь на Земле зародилась так давно, что и определять теперь бессмысленно. Так-то, Ваня.
Вот это разговор! Такие вещи мне нравятся. Вот каша получится, если всё, что поведал Симон: правда, и если я его правильно понял. Мне вспомнилось или пригрезилось, что уже читал о подобном. В журнале каком-то. И я, ни
