что от меня требуется, однако София пояснила:
— Дорогой, это те люди, чьи способности подошли бы нам лучше всего. Они бы усилили тебя, как правителя и как человека, обезопасили от многих болезней и возможных покушений.
— Хорошо, а от меня-то что требуется? — спросил я, пробежавшись глазами по списку.
— Видишь ли, когда я попросила Павла Александровича привести этих людей сюда, он с округлившимися глазами сказал, что это невозможно. Как минимум, он такие указания отдавать не может. Как можно ни с того, ни с сего вытаскивать людей? Закона такого нет! Значит, все нужно решать через вышестоящее руководство, то есть, через тебя. Необходимо получить от тебя подпись, резолюцию и благословение на такое мероприятие. Нужно людей в столицу везти, а многие живут далеко от Петербурга.
— Понятно, — ответил я и принялся зачитывать имена по списку.
— Так, Рузигар Гасанович — фамилии отчего-то нет, кузнец из Закавказья, — да уж, Закавказье не близко, — обладает большой физической силой, хотя сам по себе субтилен и с виду особым здоровьем не блещет. Его способность позволяет гнуть подковы, завязывать гвозди и арматуру узлом. — я одобрительно взглянул на жену. — Интересно, хорошая способность.
София лишь улыбнулась и кивнула на листок, чтобы я зачитывал дальше.
Так, дальше смотрим.
— Алёна Иванова, служанка при дворе графского рода Вербицких. Умеет управлять птицами. Ого, она дрессировщица? Интересно.
Кстати, до недавнего времени, я не знал, что у дрессировщиков есть какие-то разделения по видам и семействам животных, с которыми они могут взаимодействовать. Думал, дрессировщики могут общаться с любимыми животными. Оказывается, нет.
Так, дальше.
Пантелей, (фамилия отсутствует, либо не выявлена). Житель Сибири, плотник. Потомок сибирских шаманов. Каких именно никто не знает, потому что Пантелей числится православным. Тоже дрессировщик. Кроме того, у него какая-то связь с медведями. Что за связь — неясно, но, как говорят, у него медвежья сила и выносливость.
Так, интересно, что ещё?
Так, Мария Львовна Оболонская, дворянка из Самары. Обладает неуязвимостью.
— О, как, — я посмотрел на жену.
— Да, — подтвердила она, — правда, совсем ненадолго, но тем не менее, она может становиться неуязвимой. Сам понимаешь. Пускай даже это будет мгновение или пару секунд, но это может спасти тебя от пули или от осколков гранаты. Я до сих пор не могу забыть тот день, когда мы вышли из храма и тот солдат бросился на гранату грудью. Если бы не мой телекинез, было бы совсем плохо.
— Хорошо, — сказал я.
— Так, — продолжил я зачитывать вслух. — Инокиня Агафья, урожденная Елена Пантелеева. Монахиня. Находится в Пермском женском монастыре. Может лечить себя и других наложением рук. Женщина возрастная, 84 года, однако обладает крепким здоровьем и трезвым умом, как и все сёстры этого монастыря. Долгое время считала, что это её дар от Господа. Оказалось, просто дар. Хотя кто знает, может и от Господа. Природу этих способностей так и не выявили.
Интересно!
Что тут у нас ещё?
Ефим Шифрин. Лесничий охотник, умеет прятаться.
— Что значит прятаться? — поднял я глаза на жену.
Всё-таки список был составлен очень сбивчиво. Про кого-то было много информации, про кого-то не было совсем.
— Он умеет маскироваться, становиться невидимым, — пояснила София.
— Как интересно, — произнёс я, а про себя подумал — это неплохое дополнение к моей способности принимать другие обличия.
— Кстати, — будто прочитав мои мысли, произнесла она, — вот следующий пункт. Пётр Смирнов, очень интересный юноша. Его способность похожа на твою. Он тоже умеет принимать другие обличия, вот только не людей, а предметов или животных. Мне кажется, это будет очень хорошее дополнение к твоему дару.
Как с языка сняла.
Я поглядел еще раз на его фамилию и комментарий. Ага, и вправду. По профессии парень столяр- краснодеревщик, хотя со своим даром он мог кем угодно стать. Как интересно жизнь поворачивается.
Так, что ещё?
Борис Иванович Тимофеев. Умеет искать то, что спрятано. Частный сыщик. Некогда работал в уголовном сыске.
Я снова посмотрел на жену.
— Да, он умеет разыскивать всякие предметы и людей. И вот, как видишь, нашёл работу по призванию. Очень полезно. Думаю, нам этот дар тоже пригодится.
— Соня, а ты не думала передать кому-нибудь свой дар обмениваться способностями с другими людьми? — спросил я, хитро взглянув на неё.
Супруга потупила глаза и ответила:
— Нет, не пробовала. Но я боюсь, что он у меня потеряется и я больше не смогу его использовать. Давай сначала обменяемся дарами с людьми по списку, а потом, например, я попробую передать этот дар тебе. Хорошо?
Я только кивнул.
Читаю дальше.
Фёдор Васильевич Терентьев, связист. Способность — связь.
— А это что такое? Он умеет пользоваться радиостанциями? — спросил я, усмехнувшись.
— Не совсем. Он умеет создавать связь с другими людьми. Но у этого дара есть одна особенность, не очень приятная, и я бы сказала — сводящая пользу от дара к нулю.
Я с удивлением посмотрел на жену.
— И какая же?
— Он может связываться только с теми людьми, у которых есть подобный дар. А это, как ты понимаешь, большая редкость. Но если такой дар будет у тебя и у меня, то мы вполне сможем общаться друг с другом на расстоянии.
— Ну да. В командировках это будет очень даже полезно. А по какому принципу отбирались эти способности? — спросил я, отложив список на время.
— По полезности и большей силе, — тут же ответила жена. — Видишь ли, людей с такими способностями ещё очень много, как в России, так и во всём мире. Но я предпочитаю выбирать самых лучших и самых сильных. Тогда и у нас дары будут такие же. К тому же, бывают дары, которые имеют побочные эффекты. Например, вот есть один юноша, Стефан Фрицевич Мюллер. Он немец, живёт в Поволжье. Так вот, он может выделять газ. Не смейся, это не совсем то, что у каждого из нас. Газ этот дурно пахнущий, но при этом может взрываться. Способность очень полезная, но, как ты понимаешь, не каждый захочет, чтобы от него пахло каким-то сероводородом.
— Ну да, — согласно покивал я. Кто же такое хочет? — А ещё что?
— Ну вот, например, дрессировщик, который общается с медведями, — указала она на имя в списке, которое я уже зачитал. — Есть также в Сибири ещё один человек с подобным даром. Этот дар влияет не только на его способность общаться с медведями и другими крупными животными, но и делает его самого сродни медведю. Он часто впадает в буйство, а потом не помнит, что творил, а при одном из его вспышек гнева пострадали уже около пяти людей. Его даже судили. Правда, за него заступилась церковь, психиатры тоже вмешались и его оправдали. Лечился. Сейчас он живёт при монастыре и по ночам запирается в келье, чтобы молиться о содеянном. Но на самом деле, чтобы ненароком не выбраться и никого не покалечить.
— Очень интересно, — побарабанил я пальцами по столу.
— Вот, например, есть ещё одна девушка с неуязвимостью. И неуязвимость её гораздо сильнее, чем у Марии Оболонской. Вот только у неё нет чувствительности. Она совершенно ничего не чувствует. Хоть её ножом врежь, хоть из ружья стреляй. И даже когда неуязвимость пропадает. В итоге она может истечь кровью, даже не узнав, что у неё есть раны на теле. Да и прикосновения не способна ощутить. Такая способность нам нужна, но не подобной ценой.
Если человек не чувствует боли, это не дар, это что-то другое. Но я не биолог, и не медик.
— Ну да, согласен с тобой. И ты заниматься собираешься этим сейчас? — спросил я, демонстративно поглядев на её живот. — Ты ведь сама говорила, что это отбирает у тебя очень много сил. А сейчас ты ещё и в положении. Я думаю, что не стоит сейчас нагружать твой организм.
— А я думаю, стоит. И чем раньше мы этим займемся — то есть, я займусь, тем лучше. Тем более, есть большая вероятность, что все эти способности перейдут и нашему ребёнку, — заявила София.
— Ребёнку… Может, всё-таки попробуем передать способность обмениваться дарами мне? Ведь получать дар не опасно, а вот передавать его… Я видел, какая ты бледная после каждого сеанса передачи.
— Дорогой, это не обсуждается. И можешь ли ты поручиться, что на тебя завтра снова не будет совершено покушение? А потом и на меня, и на нашего ребёнка? Все мы находимся под постоянным прицелом. И лучше я рискну сейчас своим здоровьем, чем потом сама лишусь жизни, а уж тем более — рискну жизнью нешего ребенка. Да и если уж честно, риска-то никакого
