Вроде, не знаю. Из них никто ничего толком сказать не мог. Пазл не складывался.
— И после этого Антон подошел к тебе? Лера кивнула.
— Да, — сказала она, — он обнял меня и начал гладить меня по бедрам и…
— Ты позволила это? — спросила Ксения.
— Я поняла, что ему просто нужно утешение, — объяснила Лера, — и женская ласка.
— И ты дала ему это утешение?
Лера сложила свои пухлые губки в недовольную мину.
— Если вы хотите знать, трахались ли мы, — сказала она, — нет, не трахались, только немного потанцевали, а потом он ушёл.
— Ты уверена? — спросила Ксения.
— Абсолютно, — сказала Лера.
Больше из неё вытаскивать что-либо не имело смысла. Кто-то из них двоих врал, или Лера, или Татьяна. И внутреннее чутье подсказывало, что Татьяна. Но это выясним позже.
— Этот Сиджан, он сейчас здесь? — спросила Ксения у не вмешивающейся в допрос директрисы.
Женщина кивнула.
— Приведите ко мне его и классного руководителя, — распорядилась Авалова. — Послушаем, что они скажут, добавила она про себя.
* * *
Анастасия любила считать себя умной и здравомыслящей, хотя втайне от всех признавалась — и только самой себе, — что природа обделила ее терпением. Сидевшая же напротив Эльмира Сабурова была в этом отношении полной её противоположностью. То ли из-за своей исключительной выдержки, то ли из-за волевого характера. Анастасия точно не знала из-за чего, но эти качества позволяли Эльмире в совершенно разных ситуациях выглядеть непринужденно и эстетично. Сабурова была великолепным собеседником, могла поддержать или выбрать подходящую тему для разговора. Анастасия всегда хотела иметь хоть толику той выдержки, которой была награждена Эльмира, она бы помогла, к примеру, более спокойно переносить нудных высокопоставленных гостей в пансионате, обескураживая их нахальство очаровательной улыбкой, а не прятаться от них где-то в толпе, как обычно она делала. Эльмира для Анастасии всегда была аналогом если не старшей сестры, то старшей подруги. К ней всегда можно было обратиться практически по любому вопросу и получить стоящий совет. Такой совет, какой не могли дать родители, такой совет, какой не могла дать даже Шурочка, не говоря уж о Верховском. Познакомились они с Эльмирой тоже в Швейцарии. Сабурова училась в том же университете, только раньше, и к моменту приезда Анастасии оканчивала магистратуру университета во Фрибурге, но в свою альма-матер иногда заглядывала. Специализировалась Эльмира на правовых вопросах, связанных со статусом Арктического региона.
Анастасия опять медитировала, что-то рассматривая за спиной сидящей впереди подруги. Эльмира проследила за взглядом девушки и медленно помахала рукой.
— Эй, — ласково сказала она. — Проснись.
Самое главное, что Анастасия действительно словно грезила наяву. Она подсознательно, сама того не желая, вызывала в памяти те события, что с ней происходили за последние несколько лет. Господи, зачем ты меня мучаешь? — подумала Анастасия. — Я же ни в чём не виновата. Или виновата? Но в чём?
— Что с тобой? — спросила Эльмира. — Я совсем тебя не узнаю. На тебя так повлияло то убийство?
Анастасия искоса посмотрела на подругу. А вот интересно, — подумала она, — как бы Эльмира отреагировала на такие письма из прошлого. Так же хладнокровно, как и на всё остальное? Или просто Эльмира не сталкивалась с тем, с чем столкнулась Анастасия в Женеве. Хотя с еёто историей…
— Нет, — сказала девушка, — убийство тут не причем.
Просто так много всего навалилось.
— Не поделишься? — спросила Эльмира. Она никогда не спрашивала из праздного любопытства или из тяги к сплетням и пересудам. Если Эльмира для чего-то спрашивала, то она действительно хотела помочь.
— Даже не знаю, с чего начать. Эльмира пододвинулась ближе.
— Давай сначала, — посоветовала девушка, — сначала всегда легче.
Анастасия вздохнула.
— Так вот сначала, — сказала она, — позавчера я встречалась с Александром, мы вместе ужинали, а потом я поехала домой. У меня болела голова, я не стала брать машину…
Рассказывая сейчас Сабуровой всю историю, Анастасия с внутренним ужасом заново переживала эти моменты. Весь шок произошедшего тогда Анастасия почувствовала почему-то только теперь, как будто кто-то блокировал её чувства до разговора с Эльмирой.
…Я пришла домой и увидела на тумбочке конверт, — продолжала Анастасия, — в этих листах была часть моего электронного дневника. Я писала его во время учебы в Женеве.
Эльмира смотрела на Анастасию прямым взглядом, стараясь ничего не упустить из того, что говорит собеседница. Анастасия не стала рассказывать про то, как забирала машину. Эльмира подняла палец.
— Стоп, — сказала она, — что ещё было в пакете? Анастасия стала вспоминать: веревка, молоток. Больше она ничего не видела, так как все её мысли занял выпавший конверт.
— Я не знаю, что мне делать, Эльмира, — подвела итог своей истории девушка, — меня кто-то обкладывает. Со всех сторон. Подбрасывает мне вещи, напоминающие мне о том, что я хочу забыть. Читает мои мысли. К чему-то меня подталкивает.
Эльмира отодвинула от себя суповую тарелку.
— Я не помню, в каком произведении, но в каком-то классическом, — сказала она, взяв в руку солонку и посыпая ее содержимым внушительных размеров стейк. Эльмира при любых ситуациях не теряла двух вещей: стиля и аппетита. Эти два свойства позволяли Сабуровой оставаться спокойной и уравновешенной.
Сидевшая же напротив Анастасия, которая, кстати говоря, ограничилась только супом, сидела в предгипнотическом состоянии, практически ни на что не реагируя.
— Так вот, — продолжала Эльмира, — там один человек изобрел нечто революционное, и его люди, которых он считал своими друзьями, стали гнобить его пополной. Вплоть до самоубийства.
— Похоже, — сказала Анастасия, — только я ничего революционного не изобретаю. Я ведь просто администратор в пансионате и только.
— Это неважно, — сказала Эльмира, — симптомы те же.
И потом, все это уже с тобой происходило однажды.
Анастасия кивнула.
— Ты права, — медленно расставляя слова, сказала она, — те, кто меня окружает, предстают в совершенно ином свете. Я начинаю подозревать в коварстве всех, кто мне дорог. Все изменились. Я сама меняюсь. Эти сны, видения о прошлом. Как будто кто-то подключается ко мне и заставляет меня видеть их. Переживать все заново.
Эльмира снисходительно улыбнулась.
— Это бывает, — сказала она, — та история, что приключилась с тобой и твоими друзьями, знаешь, такое совсем не просто пережить, но ведь ты пережила тогда. Переживешь и теперь. Ты сильная, может, ты сама не догадываешься об этом, но ты сильная.
Анастасия нервно засмеялась.
