Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
этрогов жителям той деревни. И деревенские были вынуждены поехать в Лемберг, чтобы купить себе этрог. Обязали их главы лембергской общины явиться в канун праздника Суккот в Лемберг, чтобы получить наказание.
И таково было наказание, наложенное на них: чтоб от ворот города до дома раввина, шли босиком, одеты в китлы — одеяния Дней трепета, — а их кантор и трубящий в шофар шли бы впереди всех, а оттуда чтобы шли в синагогу, а их кантор произнес бы все молитвы, требующие напева, и если окажутся его молитвы верны и в каждой буковке, и в напеве своем, то на том и конец наказанию, ибо так избыли бы они свой позор, а нет — назначат им другое искупление.
Понятно само собой, сколь велик был для них позор, когда все дети увязались за ними с хохотом и насмешками. Бешт произносил все молитвы, и напев его был верен, пока не дошел до „благословения отцов“. Когда дошел до „благословения отцов“, обратил лицо к собравшимся и сказал: „Кто не искупил грехи молодости, пусть не стоит здесь, когда упомяну это“. Они же продолжали насмехаться.
И было, когда он произнес „благословение отцов“, — почти все лишились чувств, ощутили слабость и едва не испустили дух. Тотчас началось великое волнение. Привели Бешта к раввину, автору книги Пней Йеѓошуа, раввин сидел облаченный в талит и тфилин и кивком показал им, чтобы отпустили Бешта с миром»[105].
Перед нами — одно из первых открытых столкновений Бешта с теми, кто причислял себя к «еврейской аристократии», щеголял знанием Гемары и с презрением относился к простым евреям, ведущим борьбу за кусок хлеба и не в состоянии систематически заниматься изучением Торы. Декларация о том, что молитва последних куда действеннее и куда дороже Б-гу, чем молитвы высокоученых спесивцев станет одним из краеугольных камней хасидизма.
* * *
Из деревни под Снятином Бешт в поисках заработка перебрался в деревню Кошиловиц (Кошиловцы)[106] возле города Язловеца[107]. Здесь он обучился шхтите (ритуальному забою скота) и некоторое время работал шойхетом (резником).
Этот факт его биографии наводит на некоторые размышления о том, действительно ли Бешт все эти годы продолжал жить для всех окружающих под маской невежды и простолюдина. Шойхет был в любом местечке одним из самых уважаемых и обеспеченных жителей. Эта профессия требовала не только умения заточить нож до предписываемой законом предельной остроты и виртуозного им владения, но и детального знания законов забоя. То есть шойхет по определению был «человек ученый».
С пребыванием Бешта в Кошиловице также связано несколько историй, замечательно рассказанных Мартином Бубером. Согласно одной из этих историй, в один из дней два сына язловицкого раввина р. Маргалиота, семнадцатилетний Ицхак Дов-Бер и одиннадцатилетний Меир внезапно почувствовали непреодолимое желание навестить кошиловицкого резника. Братья сами не могли объяснить, зачем им нужно встретиться с тамошним резником, и еще больше их поразило то, что такое желание возникло у них одновременно и совершенно независимо друг от друга. Решив никому, даже отцу, ничего не рассказывать, братья отправились в Кошиловиц, разыскали там Бешта и решили остаться у него в доме.
Вскоре их хватились, начали искать и в конце концов отыскали в Кошиловице. Р. Маргалиот был так рад их возвращению, что несколько дней не задавал сыновья никаких вопросов. Но в конце концов он все же очень деликатно спросил их, что же такого замечательного они нашли в резнике из Кошиловица.
«Об этом невозможно рассказать, — ответили братья. — Но поверь нам, этот человек мудрее и преданнее Б-гу, чем весь мир».
Позднее, когда Баал Шем стал знаменит, братья крепко привязались к нему и ежегодно его навещали.
С Кошиловицами традиция связывает еще одну историю о Беште, которую несколько по-разному рассказывают Мартин Бубер и Шмуэль-Йосеф Агнон. После некоторых раздумий автор решил привести версию последнего[108]:
«Как-то сидел у реки один необрезанный. Почувствовал он жалость к Бешту, ибо один раз увидел, как тот выходит из воды и не может поднять ногу, потому как она примерзла, и тогда он с силой поднял ее, сорвав кожу до крови. С того дня необрезанный сторожил его и, как выходил Бешт из воды, подбрасывал ему сено, чтобы тот вставал на него. Так он делал каждую ночь.
Один раз сказал Бешт необрезанному: „Скажи свое желание, и исполнится оно. Б-гатства хочешь, долголетия или стать судьей?“ И сказал необрезанный на языке язычников: „Пан раббин, все добри“, то бишь: „Господин раввин, все [три] хороши“. — „Хочу я все три благословения вместе“.
И ответил ему Бешт и сказал: „Я благословляю тебя всеми тремя благословениями вместе“. И сказал необрезанный: „Как я смогу стать Б-гатым, коли у меня ничего нет?“ И сказал Бешт: „Отведи воду от этой речки, что подле твоего дома, и сделай затон. Каждый, кому потребно будет исцеление, возьмет у тебя пузырек с водой и снова будет здоров“. И попросил его необрезанный намекнуть, как долог будет его век.
И сказал ему Бешт: „Дни твои продлятся, пока после смерти моей не увидишь человека, обличьем подобного мне“.
После всего этого занемогла жена необрезанного и дитя его занемогло. Он омыл их водами речки и дал им испить той воды, и они выздоровели.
И распространилась весть об этом, и пошли к нему люди со всей округи за той водой, и вода та исцеляла от разных недугов. И весьма разБ-гател необрезанный, пока не стало известно об этом докторам, и те ходатайствовали перед властями, и засыпали его затон.
Так сделал Бешт, да защитят его заслуги нас и весь Израиль. И было во время праведного рабби из Ружина[109]: захотел праведный рабби из Ружина увидеть того необрезанного, и привели необрезанного к нему. И было: увидев облик праведного рабби из Ружина, сказал он: „Теперь настал мой час покинуть сей мир, ибо облик этого праведника подобен облику Бешта“»[110].
Проработав некоторое время в Кошиловицах, Бешт покинул эту деревню и перебрался в Тлуст[111]. Однако жители Кошиловицей еще долго помнили Бешта, причем как среди евреев, так и среди неевреев.
Агнон рассказывал, что некий Шмуэль-Арье, оказавшись как-то в Кошиловицах, нашел там старого восьми десятилетнего резника. Шмуэль-Арье спросил его, знаком ли он был с кем-нибудь, кто еще помнил Бааль-Шем-Това.
«Еврея, чтобы видел Бааль-Шем-Това, не нашел я, но вот гоя, видевшего Бааль-Шем-Това, — нашел.
В юности жил я у одного крестьянина-гоя, всякий раз, когда я прыскал водой на точильный камень, чтобы точить свой нож, дед крестьянина, старик лет
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
