Было принято решение подлететь как можно ближе к новоявленному чуду. При этом Назидателями было оговорено, что выходить в открытое пространство они не будут, пока не убедятся в безопасности вылазки. Хоть синяя мара и была смертельна для живых существ, в специальных костюмах все же допускалось выплывать в ее внешние структуры. Но только в исключительных случаях, что предельно ясно описано в положении о путешествии. И, видимо, такой случай как раз представился розовым телам.
О Яне Крейцере никто не забыл, некоторые из Назидателей даже надеялись отыскать с помощью находки дорогую пропажу земных параллелей. Когда преобразователь подлетал к объекту, то из стекол иллюминаторов начала появляться всевозрастающая громадина негаданной формы. «Астероид» имел ряд отличий от привычных глазу находок, которые летят в космических пространствах, пробуя на вкус только вселенский суп и человеческое внимание.
Эта же формация натурно походила на лицо некоего монстра, вышедшего со страниц какого-нибудь древнего эпоса. Оно желало полакомиться смертью и сейчас занималось тем, что претворяло в жизнь свою задумку. Немыслимая красота и ужас одновременно. Это гротескное сложение безобразия с чертами ангельской нежности, чьи уста уже давно поглотили все воображаемое присутствие Всего. С данного ракурса казалось, что наблюдатель уже не просто съеден и переварен, но метнулся назад, в момент своего зачатия.
Из литературы и наблюдений о жизни известно, что рождение и смерть идут рука об руку, представляя собой полу-проявленную историю о Вечности. Как ее может проглотить существо, бредущее в своем котелке представлений по котелку общего мира, который в свою очередь шествует по воображаемому котелку некоей части вселенной, которая всегда скрыта от чьих-либо глаз?
А теперь это ощущение извечного перехода одного в другое явственно ощущалось и походило на изощренную муку, отверзающую недра истинного порядка вещей. Данное падение длилось и длилось, покуда преобразователь с Назидателями на борту парил в области влияния Лица. Вот уже начало казаться, что у него есть атмосфера, кротко дрожащая голубоватым свечением, которая сильно притягивала взгляд, гипнотизируя будущими находками еще более драгоценного вида.
Тела достояния Розовой Длани по щелчку некоей внутренней команды очнулись от наваждения и смогли наконец оглядеть трезвым взглядом выспревшуюся перед ними формацию.
– Не иначе как магическая воронка чьего-то мощного излучения…
– Воображение переместилось в синие области всевозможности!
– Неслыханная дерзость, плевок в обзор всего Космоса.
– Агрессивное напоминание всем нам, что мы находимся в пространстве другой сферы, чего уж тут удивляться.
– А мне кажется, что это Крейцер переступил порог мысленного потока!
Все разом глянули на того, кто изрек эту последнюю окольную фразу. Этим кем-то был синеглазый Назидатель, ноздри которого поглощали невидимую пустоту. Их его рта начали выплевываться звуки иной породы. Его синие зрачки сильно расширились, глаза оказались выпучены, как если бы от сильной натуги.
Деятельность космического преобразователя медленно затухала, лишая розовых тел света. Когда работа аппарата окончательно угасла, повиснув в пустоте перед Лицом, только голубоватый отсвет его миражной атмосферы и освещал лица Назидателей призрачным сиянием.
Красота или уродство, смелость или страх, воодушевление или уныние – все оно перемешалось в единую субстанцию и поместилось в сосуд, который означился у кромки носогубной впадины. Он волновал сознание объекта тем хромированным блеском, который одинаково маняще приковывал и взоры. Гипнотизм снова набирал силу и розовые сущи, превратившись в плоские черточки прозаического недоразумения, послушно припечатались к иллюминаторам, не в силах отвести взгляд от сказочной прелести.
Лицо, казалось, словно бы издевалось над бедными крохами, что пришли с другого космоса, ради миссии, ради интереса и конечно же научных открытий. В его плавных и грубых чертах сквозила насмешка и гордая доблесть, которая и превозносила его над синей смертью окружающей пустоты. Инициатический ток пробрался в головы назидательных черточек и те стали надевать на себя защитные костюмы, предназначенные для внешних экспедиций.
«Нутром чувство окрашено. Не любовь это делает, но сверкающий полый стержень, чья сила за миллиарды лет нисколько не поубавилась», – парящий полуастероид разнежил голосовые связки и его слова полились в головы Назидателей, а те заторможено слушали, собираясь исторгнуться из теплого уюта своего космолета.
«Еще через одно место стоит вам пролететь, чтобы окончательно уверится в силу окружающей синевы. На междурожье перед границей с темным космосом, сделайте небольшой крюк вокруг оси своего летательного аппарата, а потом перевернитесь на сто восемьдесят градусов вокруг самих себя и все зацветет иным цветом. Чувства вам подскажут!» – продолжало лепетать существо, взмахивая ресницами, под которыми трепетали яркие огни зеленых глаз.
Черточки сделали последнее приготовление перед вылазкой в синее великолепие, и красноглазая плоскость, словно в последнем назидательном жесте прикоснулась к внутренностям преобразователя и обратила на себя внимание остальных елеем собственного голоса:
– Друзья, нам предстоит невероятное и невиданное действо. Быть может мы никогда не вернемся домой в том виде, в котором улетели, но данная миссия того стоит, я в этом уверен. И вы, сонные дети космоса, уверьтесь в наш успех. Он уже в руках, в ленточном мерцании парит над сердцем и мозгом. – Существо сделало распальцовку, готовясь нажать нужные кнопки на панели. – Вперед! – Синее Ничего стремительно заполнило теплоту преобразователя и черточки сами по себе выплыли в страшащие объятия с неизвестным.
Громада Лица исподлобья наблюдала за тонкими лентами Назидателей, парящими близ его владений, исподлобья, особым вниманием одаривая их душевные вращения. Некоторая мука означилась в сердце у желтоглазого, а у синеглазого напротив наблюдалась чуть ли не блаженствующая улыбка на его плоской морде. Остальные источали плюс минус одинаковое настроение, медленно продвигаясь в направлении источника всей «смуты».
Лепестки слез, мучительная скрученность по обеим сторонам от преобразованного тела. Состояние похожее на писк андроида, когда того вымачивают в алкогольном сиропе. Жидкость внутри смешно иссыхает, рассекая тем самым планетарное марево и то, забыв себя, превращается в половинчатую полушарность. Хорошо все это было или нет, но телепатический поток обернул священную задачу по знакомству с Лицом в яркую вспышку в сознании каждого из ленточной розовости. Их тела, непомнящими движениями подбирались все ближе к объекту своего интереса. Синева вокруг не сжимала, а расплющивала попадающие в поле зрения предметы. Вот и теперь их космолет-преобразователь казался нарисованной игрушкой из второй мерности.
Лицо тоже преобразилось: в его чертах исчезло суровое выражение, которое энерго-зарядом в легкую разбивало любое паразитическое желание, проистекающее от эгоистической заинтересованности. Сейчас оно выражало нейтральность и даже какую-то добродушность, но лишь на краешек полусекундного замешательства.
