услышать, ни один образ, ни один звук не просочился сквозь его стену.
На востоке всходило солнце. Оно окрасило небо в самый дивный из назначенных цветов – в цвет огня и возрождения жизни, цвет, завещавший напоминать об истине и вере в высшую справедливость. Рассвет прогнал ночь, и развеялся туман, и утих ветер, и умолкла рожь, замерев в предутреннем блаженстве. На одиноком мостике сидела большая белая птица дня и чистила перья. Она резко повернула голову на звук и вспорхнула в светлый небосклон. Так наступил день…
Антон открыл глаза и осознал, что жив, что свободен, что находится в темном и грязном подвале, заваленным всяким хламом, и что он может двигаться, чем вспугнул серую мышь, бросившуюся в сумрачный угол подвала. Затем он проверил, живы ли остальные, и они оказались живы.
Слава сказал, поднимаясь с пола:
– Что это было?
Наташа обняла Антона и, заглядывая ему в глаза, сказала:
– Просто сон.
– А Настя где? – прохрипел Макс, вставая.
– Я здесь, – раздался ее голос. – Вот бы кто помог мне встать.
Макс пробрался в дальний угол, поднял ее на руки и вынес из темного закутка, в котором хранились лыжи. На ней было все то же дурацкое синее платье, только вот глаза стали обычными, серыми, но для Макса эти обычные глаза были самыми дорогими и желанными.
Все молчали, не зная, с чего начать, им было неловко говорить о том, во что так трудно было поверить.
– Оба-на, – сказал Слава, – смотрите-ка, что я нашел в кармане. Интересно, он настоящий?
Он протянул на ладони большой красный рубин, сверкнувший ровными гранями.
– Значит, он простил тебя, – сказала Настя, – ну за то, что ты тогда в Испании заехал ему по морде.
– Если камень настоящий, ты теперь миллионер, – сказал Макс, нежно обнимая Настю.
– Может, махнемся, – предложил Слава, имея в виду Настю.
– Нет, обмен неравноценный.
Все рассмеялись.
– Все-таки я нечестный человек, – сказала Настя, высвобождаясь из объятий Макса.– Слава у тебя же всегда есть зажигалка, посвети.
Настя достала из корсета небольшую книжицу в кожаном переплете.
– Что же здесь написано?
– Где ты это взяла? – спросил Антон, загораясь.
– У, тут все по-испански. Стащила у него со стола, пока он вас вином поил. Вот последнее по-русски!
«Я маг. Когда-то я родился, потом рос, мужал, зрел, как апельсин, пытался вырастить потомство, наконец, состарился, и, возможно, умру. Каждый человек думает, что возможно умрет. Забавно! В глубине души мы все надеемся, что этого не случится.
Жизнь моя была и длинна, и коротка. И всю ее я искал свою любовь в разных женщинах, но это была одна-единственная женщина, я тщетно и жадно старался разглядеть в них эту единственную, но время и пространство были союзниками Бога, а моими сомнительными друзьями только гордость и бессмысленность человеческого существования. Вот так во всей жизни своей я тщетно и жадно искал любимую, Бога и смысл своего существования».
– А что это за листок торчит? – спросил Макс, вытягивая пожелтевшую бумагу и разворачивая ее. – Ни хрена себе! – ляпнул он, увидев карту неведомой местности.
– Ребята, – волнуясь, сказал Антон, – это карта, наверняка, здесь не обошлось без сокровищ. Смотри, вот Мехико, а это что? Чалько вроде бы, да?
Друзья переглянулись. Антон мечтательно улыбнулся и сказал:
– Я слышал в Мексике сейчас такая хорошая погода, самое время для небольшого путешествия…
