бы не гонялась Влада за Лирой, размахивая тяжелым зонтом, за школьные годы и за последний год их всех связала крепкая дружба.
Хоть Лаврова с Конт и придерживаются другого мнения.
Но не питай Влада и Лира дружеских чувств одна к другой, они не пошли бы вместе на Неведомые Дороги.
Ева легко, почти невесомо, коснулась белой узкой ладонью ее плеча, и одарила прохладным синим взглядом.
— Не плачь, — голос звучал остро и звонко, — они слишком сильные, чтобы сгинуть без вести.
* * *
Время ползло вперед с неуклюжей медлительностью. Нудная душная жара заполонила собой Китеж и окрестности, от нее хотелось сбежать к озеру Светлояр и искупаться в холодных водах. Но молодым ведьмам приходилось оставаться в городе даже после экзаменов, потому что антимаги строго контролировали перемещения китежан. А Чарсовет продолжал упрямо сохранять нейтральную позицию, не вступаясь за чародеев и не показываясь из каменных хором.
— Они убежали тайными ходами, бросили нас! — вскричала Веста одним из этих невыносимых вечеров, заломив руки.
Сидя за столом, Ева молча смотрела на себя в мутное зеркальце и ничего не сказала в ответ.
— Неужели, тебе все равно? — голос Весты дрожал, как натянутая струна, она готова была разрыдаться в любой момент.
— Мне? — прозвенела Ева ледяным голосом. — Мою тетю казнили антимаги, если ты помнишь. Я не забуду такое.
— Прости, я…
— Ничего. Не извиняйся. Я сделаю все сама.
Что именно Ева хочет сделать, она, конечно же, не уточнила. Как и не рассказала Весте, что знает одну печальную подробность, которую от нее скрывали все.
Сразу после возвращения из лабиринтов под университетом Ева попыталась найти в чародейской школе младшую сестру, но Ады нигде не было. Кто-то из преподавателей — она не видела лица в полумраке коридора — тихо прошелестел, что Аду Одинцову недавно забрали антимаги.
Ворвавшись в девичью ровно в полночь, изверги в черных формах подняли ее с постели и куда-то увели.
— Наверное, в антимагическую тюрьму уволокли, — хриплым шепотом закончил преподаватель. — Но вы, пожалуйста, молчите. Не подводите меня, хорошо?
Последний вопрос прозвучал почти умоляюще, и Ева дала ему слово держать язык за зубами.
Но зачем только понадобилась антимагам четырнадцатилетняя ведьма, не обладающая таким же сильным даром некроманта, что ее старшая сестра?
Ева хотела, было, поискать Моравца, но потом вспомнила, что после оживления он куда-то чаропортировал. С тем же успехом можно искать иголку в стоге сена. Не антимагов же ей спрашивать о его местонахождении? А если и посадили его в тюрьму, как и Аду, едва ли ответят правдиво.
И когда Веста завела с Евой сложный разговор, не хватило выдержки и холодности — слишком сильно некромантка любила младшую сестру. А тетю Эмилию, конечно, жалко, но и Ева знала ее всего несколько лет, и потому потеря не слишком серьезная. Примерно так же она в свое время отнеслась и к смерти Моравца — жаль, но ничего не поделать. Зато исчезновение Ады жгло ей сердце и душу раскаленным пламенем.
По крайней мере, у нее есть эта самая душа.
Думая об этом после разговора с Вестой, Ева зачем-то подошла к зеркалу и провела дрожащими пальцами по белой щеке. Кожа оказалась теплой и мягкой, а не холодной и костяной, будто упыриная, но на душе от этого легче совсем не стало.
* * *
Время шло, но ни Лира, ни Влада не давали о себе знать. Веста, судя по сухим глазам и надломленному голосу, пыталась смириться с этим, а Ева сбилась с ног, разыскивая пропавшего Моравца. Бывший призрак должен был быть цел и невредим, если верить тем, кто видели его раньше, поэтому Ева велела себя не впадать в панику раньше времени.
Но обнаружила она его только в сентябре, во второй день обучения, когда выходила из университета. Беловолосый красавец сидел на деревянной скамейке, под золотой липой, закрыв глаза. Два шага к нему — Моравец вздрогнул и посмотрел в упор на свою убийцу и на свою же избавительницу.
За время, проведенное в посмертии, он сильно изменился, даже не имея тела. Мальчик-вампир стал высоким, рослым и крепким парнем с резкой складкой на лбу и сжатыми в тонкую нитку губами. Наверное, так сработала живительная магия, чудо, что он вообще сохранил былую внешность.
— Здрав будь, — вкрадчиво и тихо поприветствовала Моравца Ева.
Приподняв голову, он окинул ее хрупкую фигуру сощуренным взглядом желтых глаз.
— Здравствуй.
— Не боишься сгореть на солнце?
— Не боюсь человеческих сказок про светила, — Моравец похлопал белой ладонью по деревянным доскам. — Садись.
Ева присела на краешек скамейки, на безопасное от него расстояние. Хоть она и родилась дочерью ведьмы с вампиром, а не унаследовала никакой упыриной силы.
— Ты искала меня, верно?
— Искала, Моравец. Мне нужно спасти сестру.
— Ценю твою честность, — белое лицо исказила хищная улыбка, в желтых глазах сверкнул яростный блеск. — Мне неприятны антимаги, поэтому я помогу тебе.
Выпрямившись, Ева положила ладони на колени; пальцы нервно затеребили светлый бархат юбки. Хотя раньше она так никогда не волновалась.
— Но я еще не рассказала, что с ней случилось.
— Ты не одна знаешь об этом, — Моравец коротко усмехнулся и накрыл ледяной ладонью ее тонкую бледную руку. — Когда твою сестрицу уводили, я крутился вокруг них летучей мышью и пытался выцарапать глаза.
— И как, успешно? — Ева подпустила шпильку.
— Как видишь, не особо. В меня пытались стрелять из железной дудки. Смешные.
Повисло неловкое молчание. Ева чувствовала, как глухо колотится ее сердце и наблюдала за медленно опускающимся на камни желтым листком. Лира и Влада сделали все ради ее безопасности, но сейчас придется отринуть их благородную жертву. Как бы холодно и жестоко она не относилась к окружающему миру, оставить Аду в беде никак не могла.
— Когда мы отправимся ее спасать? — сорвалось с уст быстро, и потому невнятно.
Но Моравец не стал переспрашивать, значит, все понял. И ответил без промедлений:
— Я не возьму тебя с собой, Ева. Сделаю все сам.
— Что? — кажется, она оторопела впервые в своей жизни. — Но почему?
— Встретился я на днях с Серым волком, — невозмутимо продолжал Моравец, откинувшись на жесткую спинку скамейки. — Сказывал он мне, что две девицы живут в плену у царя Берендея. Служат ему верой и правдой. Залазить удумали в царевы хоромы за Жар-птицей и златогривым конем.
Сердце пропустило удар.
— И…
— И попались, — невесело сообщил Моравец. — Имена Лиры Конт и Владлены Лавровой тебе говорят о чем-нибудь?
— Да. Я знаю их.
— Не умеете красть — не беритесь. Сестричку твою придется именно похитить, и я этим
