Он действительно приехал в Томск в 1875 году, а через год основал пивоваренный завод номер один, как записано было в патенте. Завод располагался, если не ошибаюсь, на территории нынешней университетской рощи. Но поскольку спустя четыре года этот парк отошел в ведение только что открытого, первого в Сибири, университета, решено было перенести завод на его нынешнее место, на улицу Московский тракт. К сожалению, мой прадед скоропостижно скончался в 1882 году, и дело продолжил его родной брат Роберт. Он-то и получил новый патент на завод номер два, основанный в 1884 году…
– Я вспомнила эту историю, – сказала Мария Сергеевна своим неподражаемым бархатным голосом. – В память о старшем брате Роберт Иванович Крюгер разбил у подножия Острожной, то есть Воскресенской, горы большой парк с прудом, фонтанами и разными аттракционами – сад Крюгера. Этот прекрасный парк надолго стал любимым местом отдыха горожан и приезжих.
– Приятно, фрау, что здесь до сих пор помнят заслуги моих предков перед вашим замечательным городом и всей Россией! – несколько напыщенно заявил профессор.
– Есть за что поминать, – сказал я. – Пиво по рецептам ваших предков и сейчас варится самое лучшее. Больше двадцати медалей на международных выставках имеет!.. Однако вернемся к нашим баранам. Что там случилось с вашим прадедом?
– Он умер внезапно, – погрустнел Крюгер. – Я точно не помню, от чего, но… обстоятельства были очень странными. Если хотите, я посмотрю семейный архив. Возможно, там найдется необходимая вам информация.
– Да уж, будьте добры. А что стало с его коллекцией раритетов?
– Ну, после смерти брата коллекция перешла к Роберту, но он решительно не знал, что с ней делать и вскоре подарил коллекцию молодому университету.
Крюгер явно все больше погружался в воспоминания – рассеянно прихлебывал остывший кофе и крошил в блюдце печенье. Потом вдруг встрепенулся и полез во внутренний карман пиджака. На свет появился моднейший девайс – цифровой фотоальбом с возможностью записи саундтреков для сопровождения показа фотографий в режиме слайд-шоу. Машинка была размером со стандартный «наладонник».
– Вот! – Профессор включил альбом, поиграл джойстиком и протянул мне устройство. – Это мой прадед.
На экранчике оказался выцветший снимок, не обработанный программой реставрации. Там был изображен грузный человек в сюртуке, сидящий боком за большим письменным столом, заваленным какими-то бумагами, гроссбухами и другими предметами. На краю стола справа стояла лампа с вычурным абажуром. Свет от нее падал на ближайшие предметы, привлекшие мое внимание. Крюгер, молча наблюдавший за мной, перехватил мой взгляд и пояснил:
– Да-да, это именно те самые раритеты, о которых вы спрашивали! Вот в этом тубусе из нефрита хранился берестяной свиток, а вот эти два предмета и есть фигурки Коршуна и Пса.
– Разрешите мне взглянуть, – попросила Мария Сергеевна.
– Пожалуйста, – я передал ей альбом. – Скажите, герр Крюгер, а что это был за купец, у которого ваш прадед купил раритеты? Насколько я знаю, тогдашние купчины весьма неохотно связывались с торговлей предметами старины – покупателей искать хлопотно, прибыль сомнительна…
– Вы правы, но я не помню, к сожалению, его имени. Хотя в семейных хрониках оно наверняка сохранилось.
– Не сомневаюсь! Немцы всегда отличались завидной пунктуальностью и аккуратностью в ведении дел. Примите это как комплимент, профессор.
– Благодарю вас, господин Котов!
– Однако вы так и не ответили, кто же тот человек, с которым вы вчера встречались? – Я постучал пальцем по фотороботу, по-прежнему лежавшему на столике.
– Он представился научным сотрудником Алтайского университета.
– Не Прохановым, случайно?
– Кажется, да…
– И о чем вы говорили, если не секрет?
– Он… он настойчиво выспрашивал, что мне известно про бога Тенгри и обряд его пробуждения, – профессор устало откинулся в кресле и потер пальцами переносицу. – Говорил, что пишет диссертацию о верованиях древних шоров…
– Шорцев?
– Да… Хотя они сами себя называли именно «шор», то есть просто «человек».
– Вообще-то, самоназвания «шор» не было, – откликнулась Мария Сергеевна, задумчиво разглядывая фоторобот. – Так назывались сеоки – родо-племенные образования туземного населения Кузнецкого Алатау. Их было несколько: ак-шор, кара-шор, сары-шор… А шорцами их предложил называть известный этнограф и историк Василий Васильевич Радлов в 1861 году.
– Фридрих Вильгельм, вы хотите сказать? – уточнил Крюгер.
– Да, но он принял православную веру и стал Василием Васильевичем.
– Господа ученые, – возопил я, – это все очень интересно, о чем вы говорите, но как это может помочь нам поймать грабителя?
– Вы любите детективы, Дмитрий? – лукаво посмотрела на меня Мария.
– Обожаю!..
– Каков главный принцип поиска преступника?
– Чтобы поймать преступника, надо разгадать его мотив.
– Верно. Вот мы этим и занимаемся… Кстати, – Мария кивнула на фоторобот, – я вспомнила, что тоже видела этого человека в музее накануне ограбления. И по-моему, он беседовал с Ильдаром Сарыгиным.
– А, это тот самый пугливый сотрудник, который отказался побеседовать со мной вчера, – я плотоядно улыбнулся. – Теперь не отвертится!
– Итак, господа, – перебил нас Крюгер, вновь превратившись в сосредоточенного и собранного ученого, – каковы ваши выводы?
– Профессор Крюгер не причастен к ограблению музея, – серьезно сказал я, – но имеет определенное отношение к истории самих раритетов и потому тоже может стать жертвой неизвестного преступника.
– Вы так думаете? – озадаченно уставился на меня Крюгер.
– Непременно! Надеюсь, вы не рассказали ему всего того, что поведали здесь нам?
– Н-нет… Я просто не поверил, что этот господин – ученый.
– Это вас и спасло.
– Майн гот!..
– Дмитрий, перестаньте пугать нашего гостя! – возмутилась Мария.
– Извините, Мария Сергеевна. Я вовсе не хочу, чтобы с профессором что-нибудь случилось. Герр Крюгер, не смею вас больше задерживать! Буду ждать от вас информацию по поводу смерти прадеда Карла и имени купца…
– Да-да, я помню! – профессор спешно поднялся. – Разрешите откланяться!.. – Он осторожно пожал руку хозяйке кабинета, потом мне. – Всего хорошего.
Как только Крюгер исчез за дверью, я улыбнулся нахмуренной Марии:
– Ну вот. Теперь он будет бояться собственной тени и уж точно не ввяжется ни в какую авантюру.
– В отличие от вас, Дмитрий.
Я пожал плечами:
– Профессия такая. С вашего разрешения, Мария Сергеевна, я бы хотел срочно пообщаться с Сарыгиным.
– Минутку, – она вернулась к своему столу, сняла трубку телефона, набрала три цифры и спустя полминуты разочарованно положила трубку обратно на рычаг. – Видимо, Ильдар уже ушел…
– Не расстраивайтесь, – я подошел к ней и осторожно взял ее руку в свои, – поговорю с ним завтра. – Я поднес ее чуть дрогнувшие пальцы к своим губам, женщина бросила на меня быстрый настороженный взгляд, но руки не отняла. – А сегодня, – почти шепотом продолжил я, – разрешите пригласить вас на ужин, Мария?
– Н-нет!.. – выдохнула она и сжала мою ладонь.
– Да, – тихо сказал я и пожал ее пальцы в ответ.
– Вы слишком стремительно действуете, Дмитрий…
– Быстрота – залог
