Простите нам наше счастье и пройдите мимо.
Ф. М. Достоевский Вернемся ненадолго к представлениям людей о природе счастья и несчастья. Откуда что берется? – Вот вопрос, который способен разделить общество и перечеркнуть все усилия по формированию культуры производственных и, в целом, общественных отношений. Крайне важный вопрос!
В России традиционно большое значение придается случаю – удаче, везению. Одному – повезло, другому – нет. «Кому повезет, у того и петух снесет». Такой вот национальный менталитет. Отсюда среди наших природных счастливцев и Емеля со случайно выловленной из проруби волшебной щукой, и Иван-дурак, которому везет буквально во всем, явно не по заслугам. В общем, «не родись красивой, а родись счастливой» и «кому что на роду написано».
Впрочем, я не уверен, что это так. Вполне может быть, что, представляя себе ожидания русских людей в инфантильно-иллюзорном ключе, я совершаю обычную примитивную ошибку. Многие думают так о русских, но реальность всех поправляет и удивляет. Продолжаю об этом размышлять. И вот к чему прихожу. Мы, русские (про другие братские народы, не обижайтесь, не скажу – их не чувствую толком и не знаю), живем отстраненно. Словно на берегу медленной широкой реки, в тумане. Такой у меня возникает образ. Может быть, эта река – Стикс? Там, на другом ее берегу, Царство мертвых?
Но на нашем берегу, совершенно очевидно, обитает жизнь. Вот только осознание всеми нами близкого небытия обесценивает все суетное, сиюминутное, прагматическое. Нам ничего такого не надо – ни благоустроенности, ни высокого материального качества жизни, ни впечатляющей карьеры, ни богатства, ни власти. Даже счастье необязательно. Напротив, несчастье больше гармонирует с общим нашим умонастроением. «Все – суета сует» – как же нам близка эта библейская мудрость!
И не потому ли так своеобразна наша, русская, религиозность? Мы уже давно не язычники. Но продолжаем жить среди суеверий, среди богов, а не среди попов. Того фундаментального православного христианства, над которым веками трудились ближневосточные церкви, по-моему, в нас нет. «Бог-то бог, да и сам не будь плох!» – так ведь мы говорим?
Какие же мы «нищие духом»? Какие же «смиренные овцы»? Это не про нас. Мы исполнены внутреннего достоинства и проникнуты глубинным анархизмом. Другое дело, загробный мир. Это в христианстве, я думаю, нас и привлекает. Ведь вся эта религия – о жизни вечной, неземной, что созвучно русскому мироощущению.
Периодически мы пытаемся вырваться из вязкого тумана, убежать с берега мертвой реки на простор, на свежий ветер. Не это ли объясняет нашу впечатляющую экспансию? Россия-то – целый континент, одна восьмая часть суши! О-го-го как размахнулись! Да, бежим. Но только убежать не можем. Как же, от самих-то себя?
И гибнет первопроходец Ермак Тимофеевич, и клонит буйную голову к земле легендарный Стенька Разин, и уходит смиренно в монастырь разбойник Кудеяр… Все возвращается на круги своя.
Наши предки – славянин, воинственный непоседа, и финно-угор, странноватый лесник-аутист, – генетически предопределили эту амбивалентность. Мы и люди предсмертного тумана, и неугомонные странники без определенной цели – в одно и то же время. Побеждая почти всех своих врагов, мы не отнимаем у побежденных ни достоинства, ни средств к дальнейшему существованию. Почему? Мы, что, такие добрые? – По лицам не скажешь (шутка). Возможно, нам просто ничего от них – поверженных – не надо? Пусть себе живут, лишь бы нас не трогали?
А они трогают, да еще как. Ведь это только в нашем воображении Россия – туманный берег Стикса, а для них – соседей – это поля, леса, богатейшие недра, полноводные реки… Им все это очень нравится, и они негодуют – почему нам досталось так много ресурсов, а им – так мало! Всё мечтают перераспределить.
К слову, практически все модернизации русского общества и русской экономики происходили под влиянием внешних угроз. Вызовов, как принято сейчас говорить. Сами русские, похоже, готовы обходиться малым – самым необходимым. Но в рабство попасть уж точно не желают. Хватит, натерпелись! Поэтому, видимо, оружия у нас всегда много, и первосортного, а нужду справляем во дворе и ходим босыми по земляному полу.
Петр Первый – батюшка император – боярам бороды брил. Зачем? Не потому ли, что хотел не только придать своим вельможам европейский цивилизованный вид, но и уничтожить в них все русское? Бороды-то мужчины на Руси отращивали в подражание православным святым, что изображены на византийских иконах (и очень при этом похожи на заросших по самые уши «леших»).
«Если сбрить эту растительность с лиц, может, и туман из голов выветрится?» – думал, наверное, государь. Мысль, между прочим, богатая. Но вот незадача: чем дальше наш человек отходит от туманного берега, чем ближе оказывается к европейской прагматичной благоустроенности, тем меньше он – русский. Собственно, нескончаемый спор между «западниками» и «славянофилами» в России сводится к одному: нам обязательно оставаться русскими или нет? Стоит ли «русскость» самоизоляции от остальных – «цивилизованных» – народов Европы?
В этом контексте понятно и обаяние Обломова (заглавного персонажа известного романа И. А. Гончарова) – он нравится многим не потому, что лентяй, а потому, что не суетится и не гонится за успехом, и неприятие Штольца – да, деловой, умный, прогрессивный, но именно поэтому и не «свой».
