богини?
— Да, я гончая Эмеразель, но они заставили меня отказаться от огня, когда я прибыла. У меня нет никакой магии. Так что, если ты не веришь в то, чего боялась королева, тебе не о чём беспокоиться.
Ниниэн заметно расслабилась.
— Я всего лишь новичок. У меня тоже нет никакой магии. Но Элейн учит меня.
— Чему ты учишься? — спросила Урсула, в этот момент отчаянно нуждавшаяся в разговоре.
— Элейн научила меня песне, призывающей дождь, и стиху о свете. Я целую вечность работала над заклинанием света. Хочешь посмотреть на него?
— Для меня это будет большой честью, — сказала Урсула.
Ниниэн закрыла глаза и медленно заговорила по-ангельски, тщательно произнося каждое слово. Когда она закончила заклинание, в воздухе появился маленький шар. Он завис — идеальная маленькая светящаяся сфера — на мгновение, прежде чем взорваться дождём светящихся искр.
— О нет! — Ниниэн вскинула руку ко рту. — Должно быть, я забыла какое-то слово.
— А я думаю, что это было очень хорошо, — возразила Урсула. — Я до сих пор не знаю этого заклинания.
— Не знаешь?
— Нет. Я потеряла память, когда была ещё девочкой. На самом деле я не так уж много знаю о магии.
— Тогда как же ты стала гончей?
— В этом я тоже не уверена.
— Готова поспорить, Нимуэ могла бы помочь тебе вспомнить.
— Я так не думаю, — сказала Урсула. — Она увидела во мне что-то, что ей не понравилось. Вот почему я застряла здесь до утра.
— Нимуэ — хорошая королева, — сказала Ниниэн. — Должна быть веская причина, по которой она попросила тебя остаться здесь.
Урсула кивнула, но этот разговор пробудил холодный ужас, пробежавший по её коже. Что открыла магия королевы… что знала Нимуэ, что заставило её так испугаться? Королева, Баэл, Эмеразель, даже Абракс — все почувствовали это. Что в ней было такого, что вызывало у них дискомфорт? Баэл практически набросился на неё, когда она спросила его о горе Асидейл.
Урсула прикусила губу.
— Ты когда-нибудь слышала о горе Асидейл?
Глаза девушки расширились, и она сделала шаг назад.
— Почему ты спрашиваешь?
«На этот раз я не совершу ошибки, упомянув, что я там родилась».
— Мой друг Кестер упоминал её несколько раз, — солгала Урсула. — Может быть, это как-то связано с его исчезновением.
Челюсти Ниниэн сжались, а лоб сморщился.
— Что такое? — спросила Урсула. — Почему всякий раз, когда я говорю «Гора Асидейл»…
— Шшшш, — Ниниэн приложила палец к губам. — Нам запрещено произносить это название.
— Почему?
Ниниэн глубоко вздохнула, и красноватый солнечный свет блеснул в её глазах.
— Давным-давно существовало два города, Авалон и… другой. Нимуэ говорит, что он был очень красивым. Они существовали в гармонии на протяжении веков. Затем был коронован король Вортигерн.
— В Авалоне?
— Нет, в другом месте, — Ниниэн глубоко вздохнула. — Он никогда не покидал замок. Он был одержим магией огня. Он сошёл с ума. Затем спустились демоны тьмы, и завязалась ужасная битва. С тех пор мы о них ничего не слышали. Никто не знает исхода битвы.
— Никто не знает, что произошло на горе Асидейл?
Ниниэн покачала головой.
— Но королева, должно быть, послала гонца.
— Большинство из них никогда не возвращаются. Говорят, драконы блокируют дороги в… этот город.
— Как драконы, напавшие на Нью-Йорк?
Ниниэн пожала плечами.
— Прости, мне нужно идти.
— Я не понимаю. Почему все здесь так боятся драконов? Почему никто не может произнести название города?
Ниниэн неохотно повернулась к ней.
— Это из-за пророчества.
— Какого пророчества?
Лицо Ниниэн побледнело.
— Я должна идти. Мне не следовало ничего говорить. Прости.
Она поспешила к двери, закрыв её за собой. Урсула слышала, как Ниниэн снова извиняется за дверью, но она также различила лязг металла, когда та запирала Урсулу.
***
Урсула лежала в постели, глядя в узкое окно на мерцающий звёздный полог. Когда солнце село, туман рассеялся, и на небе взошла бледная луна. Мёртвая тишина окутала замок, и она натянула одеяло на плечи, дрожа, пока её дыхание превращалось в пар в воздухе.
Она села на постели, взглянув на пустую миску из-под тушёного мяса и несколько крошек хлеба. Ниниэн вернулась через несколько часов, чтобы отвести её в уборную. Она содрогнулась при этой мысли — называть это уборной было великодушно. Более точным описанием было бы «дыра в полу».
Порхающий звук заставил её повернуть голову, и Урсула уставилась на большого филина с рыжевато-коричневыми перьями, приземлившегося на подоконник. Золотые глаза птицы ярко сияли в темноте. «И что же мы здесь имеем?»
Урсула нахмурилась.
— Ты пришёл составить мне компанию?
Филин взъерошил свои перья. Затем он заговорил тонким, слегка гнусавым голосом:
— Нет, не для этого.
У Урсулы отвисла челюсть.
— Ты, случайно, не оборотень?
Он снова взъерошил свои перья.
— Извини, мне следовало сначала представиться. Я Талиесин.
— Ты можешь говорить?
— Очевидно же.
— Я просто никогда раньше не видела говорящих птиц.
Талиесин моргнул.
— Ты идёшь? Мне правда нужно вернуться.
Урсула встала, потирая глаза, и ночной ветерок ласкал её кожу.
— Куда иду?
— О, точно. Я забыл передать тебе приглашение.
Филин распушил перья, затем поднял одну из своих когтистых лап, протягивая ей крошечный свернутый кусочек пергамента. Удивительно ловким движением когтя он швырнул письмо Урсуле.
Урсула развернула пергамент и прочла его при серебристом свете луны.
«Дорогая Урсула,
Я бы очень хотел с тобой познакомиться. Я с большим интересом следил за твоими подвигами, и должен сказать, что не часто Авалон посещает кто-то столь выдающийся, как ты.
Я очень надеюсь, что ты найдёшь время заглянуть ко мне на чай. Талиесин введёт тебя в курс дела.
Твой,
Мерлин»
Конечно. Мерлин был настоящим, и он хотел, чтобы Урсула пришла на чай. Ну, хотя бы он её не боялся.
— Тебя послал Мерлин?
— Время от времени я выполняю его поручения.
— А Мерлин, я так понимаю, маг?
Филин пошевелился таким образом, что казалось, будто он пожимает плечами.
— Мерлин, Верховный Маг-Друид и Древний Бард Диких земель. Ты идёшь или как?
— Я бы с удовольствием поболтала с Верховным Магом-Друидом, но я здесь в заточении, и без моей магии я никуда не могу уйти.
— О, я могу это исправить.
Прежде чем Урсула успела спросить, что означает «исправить это», филин произнёс ангельское заклинание. Тёплая магия пробежала по коже Урсулы, затем вспышка острой боли пронзила её мышцы, когда плечи непроизвольно сгорбились. Кости хрустнули, из кожи выросли перья, и Урсула быстро съёжилась. Она уставилась вверх на Талиесина с холодных каменных плит.
— Ладно, хватит валять дурака, — сказал филин. — Мерлину очень хотелось познакомиться с тобой.
Урсула изучала своё новое тело — красивое
