Или Джек ее не услышал, или не снизошел до ответа. Одри низко наклонилась и попыталась разглядеть что-нибудь из-под двери, но ничего не получилось.
Она снова села и машинально стала перебирать пальцами покрывало. В голове путались сбивающие с толку, непривычные мысли. Бруно запрыгнул на кровать и уселся рядом.
А что уж такого плохого было в том дурацком поцелуе, если на то пошло? Ну ладно, помимо очевидного – она босс, он подчиненный, у нее есть бойфренд, у него… она не знала, кто у него есть, и вообще ей наплевать.
– Нет, сэр, можете из-за меня не беспокоиться, – пробормотала она и снова подалась вперед, пытаясь увидеть его отражение в зеркале.
Джек вышел из ванной так неожиданно, что Одри подскочила. Он усмехнулся, увидев ее изумление, подошел к сумке, стоявшей на стуле, и вытащил из нее трусы-боксеры.
Подмигнул и потянулся к полотенцу на талии.
Одри поспешно отвернулась, а пульс забился быстрее.
– Есть еще одна проблема, – небрежно говорил Джек, по-видимому, одеваясь. – Я не люблю магазины. Можно сказать, я ненавижу магазины. Поэтому не знаю уж, что тебе нужно, но мы заходим, покупаем это и быстро выходим.
– Не думаю, что решать тебе.
– У меня полно дел, Одри. Честное слово, у меня нет времени нянчиться с тобой.
– Нянчиться! – воскликнула она, резко поворачиваясь и также резко отворачиваясь, потому что Джек стоял в одних трусах, как будто только что сошел с постера, рекламирующего нижнее белье.
– Нянчиться, – повторил он.
Одри услышала, как он роется в сумке. Через минуту Джек прошел мимо нее в незастегнутых джинсах, оставив за собой запах одеколона.
– Мне в самом деле необходима охрана, – произнесла Одри, начиная понемногу выходить из себя; Джек в это время надевал белую хрустящую рубашку. – И с какой стати ты думаешь, что у меня нет дел? И у меня вовсе не так много времени на магазины, но туфли мне действительно нужны, поэтому я и собираюсь пойти и купить их. Зайду и выйду. Джек хмыкнул.
– Что? – рассердилась Одри. Неожиданно он усмехнулся.
Ее пульс заколотился совсем быстро.
– Я еще не встречал женщину, которая бы «зашла и вышла», – сказал Джек. – И готов держать пари на обед, что уж ты точно так не сумеешь.
Одри решительно выкинула из головы образ – Джек, который ходит по магазинам со множеством женщин, – и произнесла:
– Просто женоненавистническое заявление, мистер Мускул. Должно быть, до сих пор ты имел дело только с капризулями-принцессами. У некоторых женщин есть дела поважнее, чем тратить деньги.
– Так спорим или нет?
– Спорим! – самоуверенно заявила Одри.
– Хорошо. Если ты покупаешь что-нибудь, кроме туфель, обедаем за твой счет, куколка, – согласился Джек, небрежно заправляя полы рубашки в расстегнутые джинсы. – Если ты заходишь, покупаешь туфли и сразу выходишь, плачу я. Договорились? – спросил он и, словно подчеркивая брошенный вызов, застегнул молнию на джинсах.
– Договорились, – ответила Одри. Это будет бифштекс. Она с удовольствием съест хороший кусок говядины. – Ну, давай пошли, – сказала Одри, встала и направилась к двери.
– Не так быстро.
Она остановилась и оглянулась.
– Прежде всего вежливо спроси меня, готов ли я.
– О, ради всего святого! Ты готов, Джек?
– Почти. Но ты в таком виде никуда не пойдешь.
Одри, растерявшись, посмотрела на себя. Сегодня она надела льняную юбку с низкой талией, блузку на очень тонких бретельках и изящные босоножки на невысоких каблучках.
– А что такого с моей одеждой?
– Да ровным счетом ничего, – ответил Джек, окинув ее взглядом. – Но тебе нужны шляпа и темные очки. Разве Гений не учил тебя, что по городу следует передвигаться инкогнито?
Одри сунула руку в сумку, вытащила пару солнечных очков от Шанель и водрузила их себе на нос.
– Так пойдет? А шляпы у меня нет.
Джек вздохнул.
– На-ка надень вот это, – сказал он, снова подходя к своей сумке. Порывшись в ней, он вытащил бейсбольную кепку с надписью «Нью-Йорк метс» и протянул Одри.
– «Метс»? – спросила она, глядя на кепку. – А мне казалось, что добрый техасец должен болеть за «Рейнджеров» или «Астрос».
– Добрый техасец так и делает, если его брат не играет за «Метс».
Одри восхищенно воскликнула:
– Твой брат играет за «Метс»? Я обожаю бейсбол! Просто поверить не могу. О Боже, так это Паркер Прайс?
Джек нахлобучил на нее кепку.
– Ну да, Паркер. Что ты на меня так смотришь? Думала, парни из семьи Прайс не умеют играть в мячик?
Одри кривовато усмехнулась, сняла кепку и протянула ее Джеку.
– Я не удивляюсь, что Прайсы умеют играть в мяч. Просто странно, что один из них играет за «Метс», – пояснила она, собирая волосы в хвост.
– Веди себя хорошо, и как-нибудь я свожу тебя на игру.
Джек сказал это так, словно они знакомы долгие годы, а не каких-то несколько дней. Одри застыла всего на мгновение, но Джек это сразу заметил.
– Я достану тебе билеты, – поправился он и снова сунул ей в руки кепку.
Одри пропустила хвост через дырку сзади и аккуратно надела кепку, заткнув под нее свои светлые кудряшки. Закончив, она повернулась к Джеку.
Он окинул ее долгим, неторопливым взглядом и кивнул:
– Сойдет.
Одри рассмеялась.
– Вот и хорошо. Пойдем?
– Не-а, – сказал он.
– Что теперь?
Джек шутливо нахмурился.
– Ты ничего не забыла? – спросил он, многозначительно посмотрев на Бруно. Тот послушно сидел у ног Одри, преданно глядя на нее.
– О Боже, Бруно! – Она подхватила песика и сунула его в сумку. – А теперь, если ты готов, я покажу тебе, как делают покупки настоящие женщины.
На красивом лице Джека появилось страдальческое выражение. Он вздохнул, сжал губы и кивнул. Одри не сумела удержаться от смеха.
Глава 12
В третьем обувном магазине, на шестом стуле, на который он сел после того, как начался поход по магазинам под девизом «Зашла и вышла», Джек поправил пакеты у себя на коленях: две пары туфель, три блузки – во всяком случае, он предполагал, что это блузки, – и огромная сумка, в которой Бруно терпеливо дожидался, когда его опять выпустят.
В первом же магазине Джек решил, что если женщины когда-нибудь начнут править миром, они вот таком пыткой развяжут язык любому мужчине-террористу. Нет ничего ужаснее, чем смотреть, как женщина роется на вешалках с одеждой или на полках с обувью, особенно если она поднимает вверх каждую вещь, привлекшую ее внимание, и спрашивает: «Как по-твоему? Не слишком розовое?»