подломанные ребра: Ну вы и мрази… Мрази… (ему хотелось рыдать от раздражения; упоминание имени его любимой девочки казалось волчаре более унизительным, чем недавнее изнасилование дубинкой)
Когтин: Да ты подумай, волчара. Дыши медленно. Оцени обстановку. Свои перспективы. Вспомни наши прошлые беседы. То, что я говорил. Семь лет. Восемь. Максимум — десять.
Серов: Нет, нет, эхехех, отойди… отойди от меня, Сатана. Искушаешь, майор. Уговариваешь грех на себя взять, да и не свой к тому же. А до дочки моей у вас лапы не дотянутся, это я даже не переживаю.
Когтин посмотрел еще немного на лежащего волчару, встал с корточек и открыл двери камеры: Ну, посмотрим.
Шагая по гулкому коридору нулевого этажа, Когтин отчаянно сражался с внезапно ожившим внутри него полицейским. Давненько от него ничего не было слышно.
А тут, вдруг, проснулся.
Про совесть говорить начал, про долг. Молодой сыщик обязан то… обязан это… КЛЯНУСЬ-КЛЯНУСЬ-КЛЯНУСЬ!
На озвученную майором мысль Хрюн долго молчал, раз за разом открывая рыло, но будучи не в состоянии дать вразумительный ответ: Товарищ майор…
Когтин: Ну говори уже!
Хрюн развел копытами: У меня семья.
Когтин: С комиссаром я это обговорил — он положился на мой опыт.
Хрюн: Опыт чего?
Когтин: Оперативной работы. Я сделаю так, что никто ничего не поймёт.
Хрюн вспомнил бойню в волчьем квартале, которую они устроили; тогда Когтин тоже что-то планировал…
Когтин: Если всё получится — нам по внеочередному дадут.
Хрюн оживился: Это он так сказал?
Когтин: Он так и сказал. Комиссар и до этого обещал, но теперь сказал, что точно даст. Нам просто нужно дожать этого п*дораса, а потом забыть это гавно до конца наших дней. А если сейчас заднюю дадим — шиш с маслом, а то и хуже. Ещё и должны останемся.
Хрюн нахмурился: Это кому ещё должны?
Когтин: Государству. А государство ох как должников не любит. Да ты о плохом не думай. Ты лучше повышение планируй. Скоро погоны новые на плечи повесишь. А там и должность новая. Не вечно ж тебе с этими шакалами возиться.
Хрюн уставился в пустоту: У меня и так майор в сентябре должен был быть. А тут ещё и полковника… Сделают так? Два звания за год, можно ли?
Когтин хитро улыбнулся и похлопал Хрюна по плечу: Можно, конечно. Но ты это, (затем слегка толкнул его в грудь и посмотрел в глаза) много не фантазируй. Работать нужно.
Хрюн: А это… (дыхание его участилось, а голос теперь задрожал) А это ж… пожизненное, если что не так пойдет. Это ж…
Когтин сжал лежащую на его плече лапу: Тих-тих. Мы всё красиво сделаем, никто вопросов задавать не будет. Работает полиция.
Эпизод 4. Работает полиция.
Глава 14
На второй день после убийства лисички Зи, в тот день, когда молодой лейтенант Шариков словил пулю из волчьего револьвера, Крот Зорга похоронил свою единственную дочь.
Присутствовал лишь он, его помощница Ласка и отряд игуан.
Перекрыли половину кладбища, и лишь группка репортеров караулила крота на выходе, где был припаркован его чёрный Кадиллак.
Тыча микрофонами в его сторону, они задавали вопросы, на которые отвечала бы разве что убитая горем или озлобленная душа.
Господин Зорга предпочёл взглянуть на ситуацию здраво. Комиссариат должен был найти убийцу, а он теперь считал делом чести проследить, чтобы убийца этот во-первых — был истинным, а во-вторых — был наказан так, как должно.
И когда в тот же день полиция рассказала общественности об аресте подозреваемого в смерти его дочери, Зорга связался с комиссаром Лосевым.
Лосев был холоден: Прошу прощения. господин Зорга, но сейчас ведётся расследование, и я не имею права разглашать его подробности. При всём уважении. Тайны следствия — сами понимаете Мы будем держать вас в курсе и вы первым узнаете исход дела.
Что ж. Ожидаемо. Впрочем, Зорга едва ли рассчитывал на порядочность и открытость местного комиссариата.
А посему он вновь попросил свою помощницу Ласку сделать ментовскую работу за них.
Теперь, когда Шариков, похоже, был мёртв, Ласке предстояла двойная работа. Подумать только: единственный порядочный мент в городе подох от лап какого-то грязного волчары.
Оставалось лишь сетовать на то, что бравые мусора не взяли с собой больше народу, и Шариков отправился на тот свет из-за банальной некомпетентности правоохранительных органов.
Зорга сказал ей, вглядываясь своими маленькими глазками в полумрак кабинета: Сделай то, что должна, милая. Если кто-то попытается тебя остановить — ты можешь рассчитывать на помощь игуан.
Ласка планировала обойтись и без них. Они были верными и сильными зверьми. Но абсолютно и бесповоротно ёбн*тыми. Рептилии могли бы легко навести тут шороху, но шорох ей нужен был в последнюю очередь.
В конце концов, перерезанные глотки не говорят.
А на травоядных запугивание и вовсе не работало. Приставленный к их горлу нож легко мог обернуться против клыкастого смельчака.
Ласка проклинала это патологическое желание травоядных закрыться от внешнего мира. Она понимала, что это их инстинкт, все они отчаянно нуждались в чувстве безопасности.
И стоило какой-то блеклой тени нависнуть над их макушками, как они были готовы палить из всех пушек без разбору, желая сохранить свою неприкосновенность в этом кровожадном мире.
Итак.
Она имела в своём распоряжении лишь одну камеру видеонаблюдения на входе в клуб, одну камеру на танцполе, одну — в зоне отдыха и одну (последнюю и самую важную) — у входа в VIP-зону. Малышка вошла туда в 2:35.
Клуб закрылся в 5.
За это время в VIP-зоне побывало девять зверей, включая самого владельца клуба. А вышло — восемь.
Кошечка за барной стойкой помогла Ласке опознать всех VIP-клиентов, так что начинать пришлось не с нуля.
И будь она проклята, если Малышку Зи убил не один из тех, кто был с ней в VIP-ложе. Убил, а затем каким-то образом вынес её тело той же ночью.
Первыми в её списке были братья Виктор и Владимир Романовы — братья-лоси из знатного рода. Она нашла их в Борделе. Там они нюхали порох в спальне Эдемы на втором этаже. Обнажённая вытраханная кошечка лежала на кровати; её мелодичное помуркивание разбавляло шмыганье прожжённых ноздрей.
Виктор, сидевший на кровати без штанов, прикрыл срам бархатной подушкой: Милая, нам сказали, что ты сильно хочешь видеть нас.
Владимир: Нужно будет подождать минут двадцать, пока мы не восстановились.
Виктор усмехнулся, косясь на брата, который тянул дорожку: Боюсь, она здесь не за этим. (он сокрушённо вздохнул, оценивая спортивные формы Ласки
