Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Слова Чейза застряли у нее в голове до конца дня. Оливия думала о них, когда прогоняла мышей через протокол эксперимента, а затем позже, когда пыталась понять, что делать с двумя отклонениями, которые затрудняли интерпретацию ее выводов. Она обдумывала это, пока ехала домой на велосипеде, подставляя щеки и волосы горячему ветру, и пока ела два куска самой жалкой пиццы на свете. Малькольм уже несколько недель занимался своим здоровьем — что-то там для улучшения кишечного микробиома — и отказывался признавать, что тесто из цветной капусты — это невкусно.
Среди ее друзей неприятные стычки с Адамом были у Малькольма и Джереми, но, когда прошел первый шок, они, похоже, перестали ставить Оливии в вину ее отношения с ним. Ее не слишком волновали чувства других аспирантов. Она всегда была немного одиночкой, и задумываться о мнении людей, с которыми она почти не общается, казалось пустой тратой времени и энергии. И все же, возможно, в том, что сказал Грег, был проблеск правды. По отношению к Оливии Адам был кем угодно, только не мудаком. Но раз она принимала его помощь в то время, как он издевался над ее сокурсниками, не становилась ли она плохим человеком?
Оливия лежала на своей незаправленной постели, глядя на светящиеся в темноте звезды. Прошло больше двух лет с тех пор, как она взяла стремянку Малькольма и аккуратно приклеила их к потолку. Клей начал выдыхаться, и большая комета в углу у окна могла отвалиться в любой момент. Не позволяя себе слишком долго раздумывать, Оливия скатилась с постели и в поисках мобильного порылась в карманах джинсов, которые сняла по возвращении домой.
Адам дал ей свой номер несколько дней назад, но она им еще не пользовалась. «Если что-нибудь случится или нужно будет отменить встречу, просто позвони мне. Это быстрее, чем электронная почта», — так он сказал. Когда она нажала на синий значок под его именем, появился белый экран, чистый лист без истории сообщений. Это вызвало у Оливии странный прилив беспокойства, настолько сильный, что она набрала послание одной рукой, прикусив ноготь большого пальца на другой.
Оливия: Ты что, только что завалил Грега?
Адам никогда не сидел с телефоном. Никогда. Ни разу, находясь рядом с ним, Оливия не видела, чтобы он его доставал… хотя с такой большой лабораторией, как у него, он, наверное, получал порядка тридцати писем каждую минуту. По правде говоря, она даже не знала, есть ли у него мобильный. Может, он был странным современным хиппи, ненавидящим технологии. Может, он дал ей номер стационарного телефона в кабинете, когда просил звонить ему. Может, он не знал, как писать сообщения, а это значило, что Оливия никогда не получит ответа…
Ладонь завибрировала.
Адам: Оливия?
Она поняла, что забыла дать Адаму свой номер в ответ. Значит, он не знал, кто ему сейчас пишет, и, угадав правильно, демонстрировал почти сверхъестественную интуицию.
Черт бы его побрал.
Оливия: Ага. Я.
Оливия: Ты завалил Грега Коэна? Я видела его после заседания. Он был очень расстроен.
И злился на меня. Из-за тебя. Из-за той дурости, которой мы занимаемся.
Последовала примерно минутная пауза, во время которой, как думала Оливия, Адам вполне мог злобно хихикать, представляя себе страдания, которые причинил Грегу. Затем он ответил.
Адам: Я не могу обсуждать с тобой заседания диссертационных советов других аспирантов.
Оливия вздохнула, обменявшись многозначительным взглядом с плюшевой лисой, которую Малькольм подарил ей после сдачи квалификационных экзаменов.
Оливия: Я не прошу тебя ничего мне рассказывать. Грег мне уже все рассказал. Не говоря уже о том, что я приняла удар на себя, потому что я твоя девушка.
Оливия: «Девушка».
Внизу экрана появились три точки. Затем пропали, а затем появились снова, и вот наконец телефон Оливии завибрировал.
Адам: Члены диссертационного совета не валят аспирантов. Они отклоняют их диссертации.
Она фыркнула, отчасти жалея, что он не может ее услышать.
Оливия: Ну конечно. Скажи это Грегу.
Адам: Я так и сделал. Я объяснил слабые стороны его работы. Он пересмотрит ее соответствующим образом, и тогда я поставлю свою подпись.
Оливия: Значит, ты признаешь, что именно ты принял решение его завалить?
Оливия: Или как там. «Отклонить его диссертацию».
Адам: Да. В текущем состоянии эта работа не приведет к результатам, имеющим научную ценность.
Оливия прикусила щеку, уставившись на свой телефон и размышляя, не ужасная ли идея продолжить этот разговор. Не переходила ли она границы тем, что хотела сказать. Затем она вспомнила, как говорил с ней Грег, пробормотала: «К черту все это» — и набрала.
Оливия: Ты не думал, что, возможно, мог бы дать свой отзыв более вежливо?
Адам: Зачем?
Оливия: Потому что в этом случае он, возможно, не стал бы так расстраиваться.
Адам: Все еще не вижу причин.
Оливия: Серьезно?
Адам: Не мое дело отвечать за эмоции твоего друга. Он учится в аспирантуре, а не в начальной школе. Если он будет заниматься наукой, то до конца жизни будет получать отзывы, которые ему не понравятся. Как он будет разбираться с этим — его личное дело.
Оливия: И все же, может, ты мог бы сделать усилие, чтобы не казалось, что тебе нравится откладывать его защиту.
Адам: Это нерационально. Причина, по которой план его диссертации нуждается в изменении, заключается в том, что в текущем состоянии он обрекает ее на провал. Я и остальные члены совета даем ему обратную связь, которая позволит ему получить полезные знания. Он учится, чтобы стать ученым. Он должен ценить поправки, а не расстраиваться из-за них.
Каждый раз, набирая ответ, Оливия стискивала зубы.
Оливия: Ты, наверное, в курсе, что валишь аспирантов чаще других преподавателей. И твоя критика больно ранит. Настолько, что иногда люди хотят немедленно бросить учебу и никогда не возвращаться. Настолько. Ты не можешь не знать, как выглядишь в глазах аспирантов.
Адам: Я не знаю.
Оливия: Враждебным. И неприступным.
Это еще мягко говоря. «Как последняя сволочь, — имела в виду Оливия. — Только вот я знаю, что ты можешь и не быть сволочью, и я не могу понять, почему со мной ты настолько другой. Я для тебя абсолютно ничего не значу, так что нет никакого смысла в том, что рядом со мной у тебя случается подмена личности».
Три точки внизу экрана прыгали десять секунд, двадцать, тридцать. Целую минуту. Оливия перечитала свое последнее сообщение и подумала, что, может, на этом все и закончится… может, она наконец зашла слишком далеко? Может, он собирался напомнить ей, что текстовые оскорбления в девять вечера не входили в их соглашение о фейковом романе?
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
