Книга Сделай мне ребенка - Татьяна Новикова

Дни в клинике тянулись невыносимо долго. Невкусный завтрак, анализы и процедуры, отвратительный обед, очередные измывательства надо мной, ужасный ужин. Вот и весь распорядок дня. У меня развилась нервная чесотка от вечных разговоров про выделения, отеки и изжогу — ничего другое будущих мам не волновало.

Вика заходила всё чаще и смотрела всё грустнее, словно пыталась не разрыдаться при виде меня. Я же чувствовала себя хорошо, а потому мой характер становился прежним. Мерзким и нетерпимым.

Вот и сегодня она притащила коробку печенья и домашние блинчики в контейнере. Плюхнулась на жесткую лавочку и уставилась, не мигая.

— Лаптева, либо ты прекращаешь рассматривать меня глазами побитой собаки, либо выметайся отсюда, — пригрозила я. — Задолбала.

Та осуждающе покачала головой.

— Я всё думала… Илон, ну чего ты ершишься?

— Ты опять про своего Илью? — безошибочно угадала я и прикусила губу, чтобы не застонать. — Отвянь от меня, пожалуйста.

Ларионов благоразумно не появлялся в больнице, сообщений не писал и у палаты не дежурил, а вот Вика проела все мозги своими нравоучениями на тему того, от какого мужика я отказываюсь.

— Ребенку нужен отец, а тебе — поддержка и опора, — была непреклонна подруга.

— Ребенку пока вообще ничего не нужно, а я хочу только того, чтобы от меня отстали, — фыркнула я. — Может, прекратишь мне на мозги капать?

— Он ведь примчался к тебе из другой страны. Ни слова не сказал. Безумно волновался. А ты всё выпендриваешься! — Вика хлопнула себя по коленкам раскрытыми ладонями. — Кто тебе нужен? Мультимиллионер или секс-гигант? Чем Илья-то не устраивает?

Я тягостно вздохнула. Начинается старая песня. Мы ежедневно заводили один и тот же разговор, будто я очутилась в персональном дне Сурка. Ленка хоть как-то останавливала Вику от расспросов, но наедине со мной у подруги срывало тормоза.

Вот как ей объяснить, что я не стану лезть к Ларионову и просить его вернуться? Да, мне было приятно, что он примчался из Европы ради того, чтобы навестить меня в больнице. Зачем скрывать очевидное. Но это не означает, что я должна расплыться лужицей и размечтаться о том, как мы с Ильей заживем долго и счастливо.

Не будет у нас никакого «долго и счастливо». Ларионов посмотрел на меня в естественной среде обитания, ужаснулся и ускакал в сказочные дали.

— Хватит действовать мне на нервы. Пообщаемся, когда ты остынешь.

С этими словами я оставила закипающую гневом подругу в гордом одиночестве.

— А блинчики?! — обиженно вскрикнула Вика.

Но мне кусок в горло не лез, да и брать что-то из рук предательницы — себе дороже.

Я вернулась в палату на середине увлекательного разговора про то, как часто должны ходить в туалет беременные женщины.

— Илончик, поддержи меня, — взмолилась молоденькая Юля. — Ведь несколько раз в сутки — это ненормально? Откуда же в нас столько отходов!

— Нет, — поспорила возрастная Жанна. — В нас сидит второй человек, а значит, надо ходить как минимум дважды! Я слушала одного авторитетного врача, он сказал, что… О! — она обратила на меня внимание. — Илон, ты как часто ходишь?

Что за издевательство?! Это же ходячее пособие «Как отупеть за неделю». Всё, или меня отпускают на волю, или я передушу всех подушками! Так больше нельзя. Я, обреченно застонав, выскочила из палаты и направилась прямиком к лечащему врачу. В голове выстроилась цепочка из того, что надо рассказать, чтобы меня сразу же отпустили.

Ключевым пунктом было: «Или я сбегу в одной пижаме».

Но у приоткрытых дверей я замерла как вкопанная. Оба голоса, доносящиеся из щели, были мне знакомы. Первым — суховатый, скрипучий — говорил мой врач. А второй — бархатистый, негромкий — без сомнения мог принадлежать только одному человеку.

Он вернулся… опять?..

Я стояла и подслушивала как нашкодившая малолетка.

— Повторяю, угрозы прерывания нет, но Илоне нужен стопроцентный покой. Никаких нагрузок и нервных потрясений.

— Я гарантировал это ещё два дня назад. Может быть, ей что-то понадобится из лекарств? Ей требуется особое наблюдение? У меня есть деньги.

— Оставьте их на ребенка, — мягко оборвал врач. — Вашей невесте ничего не угрожает. Но интимную жизнь я посоветовал бы временно прекратить. Через несколько недель рекомендую сходить к наблюдающему врачу — пусть он посмотрит динамику и даст добро.

— Ясно, — Илья кивнул и, обернувшись, столкнулся со мной взглядами. — А вот и невеста. Илон, врач разрешил тебе выписываться.

— Счастье-то какое, — ответила я язвительно, подумывая добавить какую-нибудь грубость.

Но не перед доктором же вредничать со своим «женихом». Мне пришлось выслушать последние врачебные наставления, пообещать быть спокойнее и не подвергать себя стрессам. Как тут не подвергать, если по больнице шляются всякие и называются моими мужьями?!

Мы с Ильей отошли в сторонку, и я зашипела как гадюка:

— Ляля, что ты тут потерял?!

— Вызволял принцессу из заточения в башне советской застройки, — ухмыльнулся Ларионов. — Поверь, мне пришлось применить всю свою дипломатию, чтобы врач смирился с тем, что теперь ты под домашним арестом.

— Спасибо. Только я об этом не просила.

— Знаешь, в чем проблема? — Илья положил ладонь на моё плечо. — Мне плевать. Я не хочу, чтобы женщина, которая вынашивает моего ребенка, существовала в таких условиях. Тебя тут всё равно ничем не лечат, врач сам признался. Они якобы восстанавливают твой покой. Ну и какой смысл прозябать в больнице, если восстановиться можно и дома?

— Спасибо, — повторила куда искреннее, ибо устала от ничегонеделания настолько, что готова была лезть на стены. — Ляля, за всё спасибо. Только… тебе ведь этот ребенок даром не нужен. Живи ты своей жизнью, уезжай в Прагу. Всё будет нормально.

— Ни за что. Я уеду только тогда, когда ты родишь дочь. Иначе не смогу спокойно спать. Собирайся. Отвезу тебя домой.

Надо признать, что из палаты я уходила едва ли не вприпрыжку. Наконец-то не будет тупых разговоров, сочувственных лиц и безвкусных обедов! Ура! Где-то внутри меня расцветала вселенская благодарность к Ларионову, но вслух я этого, конечно, не произнесла.

Нафиг, а то зазнается.

Впрочем, не стану отрицать очевидных вещей. Мне понравилось то, что он не сдался после прошлой нашей перебранки. Остался, замучил врача, но добился своего. Может быть, у нас остался крохотный шанс на счастливый финал?..

Нет, — одернула я себя, — Ларионов сам обмолвился, что его беспокоит состояние ребенка. Неужели он собирается предъявить на него свои права?