— Записки ты присылал? — строго спросил Дмитрий, смотря, как Захар отплевывается от крови. — Я не слышу ответа!
— Тфу. Записки! — зло выплюнул мужчина тридцати двух лет и, приподняв голову, посмотрел на Жарова из-подо лба.
— Твоя работа?
— Ну, моя. Моя! Надеюсь, хоть немного довел суку до истерики, — за оскорбление Юли Захар получил неслабый удар в живот, отчего застонал на всю комнату.
— Говори, мразь, как подкидывал! Признавайся! Сообщники были? Говори!
— Да сам я, сам подкидывал, когда Юлька оставляла кабинет открытым. Она же вечно такая невнимательная, когда мысли все о детях, вот и лоханулась, овца.
— Как ты посмел, ничтожество, выкрасть ребенка? Как у тебя рука поднялась?
— Дочку себе захотел. Чтобы нянчиться, — ехидно ответил тот, слегка улыбаясь.
— Если хотят детей, то не крадут их. Зоя не вещь, с которой можно поиграть, а потом выбросить, когда надоест!
— А мне хотелось именно эту девчонку, чтобы Юлька знала, что такое боль! Чтобы не я один страдал!
— Отчего ты страдаешь? У тебя разве есть сердце?
— А как я, по-твоему, живу? Хотя, да, ты прав. Из-за этой твари от меня практически ничего не осталось, — зло выплюнул Захар, и через миг оказался опрокинутым вместе со стулом жгучим ударом в скулу.
— Лучше тебе закрыть рот, и не выражаться так гадко о Юле, — предупредил Дима, вытирая костяшки после очередного удара.
— Да ты что? Думаешь, она такая святая, какую собой представляет? Да врет она все!
— Лучше заткнись!
— Да, аборт она сделала. Аборт!
— Что ты сказал? Повтори, что ты только что сказал!
— Тварь она, избавилась от моего ребенка! Ненави… — Захар снова завалился вместе со стулом, и на этот раз, похоже, хрустнула его челюсть.
— Забирайте. И сделайте так, чтобы он на всю жизнь запомнил, что негоже детей похищать!
После этого Дмитрий вышел из комнаты и, взяв из рук Павла Зоеньку, отправился вместе с ней в больницу на обследование. Ведь его на тот момент больше всего волновало здоровье девочки, и он не смел надолго задерживаться с этим ублюдком. Единственное, что Жаров себе пообещал, так это найти его сообщницу, а возможно, даже и не одну, оставалось только вспомнить, кому принадлежит тот шарфик, который он увидел в комнате этого дома.
За всеми своими мыслями и долгими раздумьями, Дима не заметил, как прошло два часа, а потому поспешил в кухню за ужином для Зоеньки, пока сама девочка не проснулась.
— О, Дмитрий Александрович, смесь идете готовить? — задорно поинтересовалась Вика, отламывая кусочек пирога, который успела испечь, пока хозяева квартиры находились в комнате.
— Да, скоро дочь проснется, — ответил мужчина и, взяв банку, принялся готовить.
— Дима, а что дальше? — невзначай поинтересовалась блондинка, отпивая из чашки чай.
— Что ты имеешь в виду?
— С Юлей? Она же любит Зою, а ты ее заберешь домой.
— Я и Юлю забираю домой, — спокойно ответил Дмитрий, маленькой ложечкой насыпая смесь в бутылочку.
— Серьезно? А что сама Юля на это ответила?
— Она не против быть няней.
— Няней… Дим, ну, ты же понимаешь, что…
— На другое мне пока рассчитывать не приходится. Так что довольствуемся малым.
— Она любит тебя, я уверена.
— Узнаем по ходу. Я иду Зоеньку кормить. Ты еще здесь будешь?
— Я переночую, если вы не против, а утром поеду.
— Конечно. Можешь остаться, пока мы вещи Юлины соберем, как раз с Зоенькой побудешь.
— Спасибо за доверие. Дим, я там ужин приготовила, вам тоже не помешает поесть.
— Спасибо, мы тогда придем после кормления Зои.
— Да. Конечно, — улыбнулась Вика и снова переключилась на свой пирог.
Вернувшись в спальню с бутылочкой, Дмитрий застал Юлю за укачиванием девочки, она успокаивала малышку и обещала, что папа сейчас принесет ее ужин. У мужчины сердце даже пропустило удар, когда он услышал, что девушка вслух говорит, что он папа. Оказывается, это нереальное ощущение. И гордость. Быть отцом — это здорово, и он понимал, что сделает все, чтобы дочка в нем никогда не разочаровалась.
— А мы тебя уже ждем, — улыбнувшись, произнесла Юлия и, вдохнув пару раз глубоко носом, добавила: — Нам, кажется, нужна помощь.
— Что, дела сделали?
— Сделали, да, Зоенька? Да, моя девочка?
— Тогда давай ее, — Дима поставил бутылочку на тумбочку, а сам взял малышку и отправился с ней в ванную, — Юляш, возьми в сумке, которая на кресле, памперс.
— Дим, я сама могу помыть ей попку, мне же не впервой. А тебе незачем этим заниматься.
— Вот как раз таки попку дочке мыть буду я. А припудривать — ты.
Юля улыбнулась его плану, но согласно кивнула и отправилась на поиски подгузника. Найдя нужный пакет, выудила оттуда один, и удивилась, как много в сумке важных вещей для ребенка. Дима оказался действительно заботливым отцом, чему она, несомненно, обрадовалась, ведь хотела, чтобы Зоеньке рядом с ним было хорошо.
— Ой, ой, ой! Ну, у вас здесь и запахи, — наигранно посетовала Юля, прикрывая рукой нос.
— Так, Зоенька, — начал Дима, поднимая уже чистую малышку, — а ну, давай мамочку поругаем за то, что она жалуется на нас.
Юля улыбнулась и осторожно перехватила Зою, укладывая ее головку себе на локоть и наслаждаясь прекрасным личиком малышки.
— Так вот оно что, а я ведь ни на кого не жаловалась, только на запахи, — ответила девушка, а потом, словно опомнившись, резко вскинула голову: — Мамочку?
Глава 19
Утром, собрав Юлины вещи, они втроем переехали в дом Жарова, который мужчина покупал специально для своих девочек. Для вот такой настоящей семьи, где царит взаимопонимание и любовь. И пусть Юля пока не призналась ему в этом, но Дима прекрасно все понимал и чувствовал, ведь невозможно скрыть свои эмоции, как бы ты ни старался.
