– Я думаю, у них плохо с деньгами, – уверенно сказал Уэллес.
– Дом, вероятно, заложен и перезаложен, – задумчиво предположила она. – А этот муж – камень на ее шее. Но она его любит. Корова несчастная.
Гидеон поморщился:
– Вы умеете выбирать слова. Вам кто-нибудь говорил об этом?
Лора ответила улыбкой.
– Может быть, я недостаточно знакома с той профессиональной белибердой, которую так любят нести и которой вы владеете в совершенстве, профессор Уэллес, но я знаю, что есть что.
Гидеон вспомнил о своей жалости к Фелисити Олленбах и подумал, что, может быть, в этом Лора честнее его. Он вздохнул.
– Я могу допустить, что ее муж способен украсть, – хмуро признался он.
– Она выходила из зала, сама призналась, – напомнила Лора.
Взгляд его синих глаз обжег ее.
– Ну и что? Я выходил тоже, это еще ничего не значит.
– Вам просто не хочется, чтобы это была она или один из них. Признайтесь, – сказала Лора.
Гидеон вздохнул и покачал головой.
– Вы правы, – просто подтвердил он. – Мне не хочется.
– Но дом Олленбахов недалеко от колледжа, не так ли? Если она приехала на машине, то ей надо было всего несколько минут, чтобы заехать домой, оставить там кубок и вернуться обратно.
Гидеон с беспокойством смотрел на Лору. Она буквально излучала энергию. Он встал и вымыл свою тарелку и чашку.
Лора с одобрением наблюдала за ним. По крайней мере он знал, как вести себя в доме! Она тоже встала и подошла к нему сбоку. Он был такой высокий, стройный, серебряный. И от него так хорошо пахло. Даже стоять рядом с Гидеоном было достаточно для захватывающего ощущения его близости.
– Не волнуйтесь. Мы предельно тактичны. Мы делаем доброе дело, – тихо успокаивала она. – Я не хочу расстраивать ваших друзей. Знаю, что вам предстоит жить с ними. Но мы должны вернуть кубок, иначе ваши друзья пострадают еще больше.
Удивленный, Уэллес посмотрел на девушку. Она улыбнулась:
– Вы действительно считаете меня в некоторой степени идиоткой, не так ли?
– Нет! – тотчас же запротестовал он.
Глаза у нее были темные, как самый темный шоколад. Он покачнулся, чуть наклоняясь. Казалось, она тянет его вниз к себе. И как только она это делает?
Лора знала, что дареному коню в зубы не смотрят.
– Вы же знаете, все будет хорошо, – с нежностью говорила она, подвигаясь к нему так, что их плечи соприкоснулись. – Мы разберемся во всем, и тогда…
Их губы встретились. Гидеон почувствовал, как что-то взрывается в его голове. Исчезли все мысли об окружающем мире. Все в нем в одно мгновение вдруг сосредоточилось на этой минуте, на одном лишь ощущении.
Ощущении близости женщины.
Женщины в его объятиях, теплой, мягкой, все сильнее и сильнее прижимавшейся к нему. На ее аромате. На тихом, шепчущем дыхании. На прикосновении ее языка, мягкого, бархатистого, ищущего, проникающего, разрывающего душу.
Он услышал тихий вздох наслаждения, но не понимал, кому он принадлежит, ей или ему.
Он чувствовал ее груди, соски, вжимавшиеся в его грудь. Его напряженная, отвердевшая плоть бунтовала и жаждала слияния с ее женской плотью.
Он пытался перевести дыхание, но не смог. Гидеон лишь еще глубже впитывал ее в себя. Ее прикосновения, аромат, голос.
Он закрыл глаза и почувствовал, что опускается на пол. Холодный кафель. Тяжесть ее тела.
Лора лежала на нем, наслаждаясь прикосновениями. Если бы она могла раствориться в нем!
Их поцелуй становился все более глубоким, требовательным, неистовым, яростным.
Ее губы оторвались от его рта и скользнули по горлу. Она прижалась губами к ямочке на его шее, и он, задыхаясь, ловил воздух… в отчаянии взывая к своему разуму, но в то же время боясь его. Ему не хотелось быть разумным. Не сейчас. Не сейчас, когда она так близко. Он слишком долго был слишком разумным.
Лора гладила его щеки, шею. Ласкала каждый мускул его груди, опускаясь все ниже и ниже, туда, где под джинсами билась и пульсировала кровь.
И Гидеон уже не сомневался, чьи стоны он слышит. Его звучный и хриплый от наслаждения голос раздавался в стенах этой белой кухни.
Гидеон открыл глаза.
Он лежал на полу с женщиной, возбуждавшей его и доводившей до грани безумия. Ему надо что-то с этим делать!
Лора подняла его свитер, ее пальцы лихорадочно расстегивали пуговицы его рубашки. Эти прикосновения заставляли Гидеона беспомощно извиваться на твердом кафеле пола.
Довольно. Он должен что-то сделать!
Лора наклонилась, собираясь поцеловать Гидеона в грудь, но он замотал своей серебристо-золотистой головой.
– Лора, – стараясь четко и резко произнести ее имя, сказал он.
Но в ответ увидел только высокие скулы, огромные темно-карие глаза. Красоту. Силу. Пламя.
Лора уже добралась до пряжки его пояса. И вдруг у него откуда-то нашлись силы разорвать невидимые цепи, державшие его в плену. Он сжал ее руку.
Ее пылающие черные глаза с недоумением взглянули на Гидеона.
– Что вы делаете? – хрипло спросил он.
– Занимаюсь с вами любовью.
– Почему?
– Потому что я этого хочу.
Гидеон покачал головой:
– Этого недостаточно.
Лора застыла. Она неожиданно оказалась в ловушке. Как бы она ни старалась сохранить уверенность, ее обуяла внутренняя дрожь.
– А что еще вам нужно? – холодно спросила она. – Вы хотите, чтобы я сказала, что люблю вас?
«Потому что люблю»?
Но она не собиралась признаваться первой. Ни в коем случае! Это было бы самоубийством.
Ее слова подействовали как ведро холодной воды. Гидеон с трудом выпрямился, выплывая на поверхность чувственного моря страстей, грозившего поглотить его.
– Не смешите меня, – резко сказал Уэллес, поднимаясь на ноги, его тело бунтовало, а ум насмешливо восхищался самообладанием. – Мы почти не знаем друг друга.
Лора тоже неуверенно держалась на ногах. Ее все еще влажное разгоряченное тело, вдруг похолодев, успокаивалось и ныло.
– Это верно, – холодно согласилась она.
Гидеон подошел к раковине и наклонился над ней.
Он чувствовал себя отвратительно.
Почему бы ему не согласиться на секс, а потом все забыть? Мужчины все время так делают. Да и он сам так поступал в прошлом. Но почему-то он сознавал, что с этой женщиной так поступать нельзя.
