Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
– Так, развалины. – Левушка хотел было добавить, что и развалин как таковых не видел, разве что редкие камни да торчащий из земли, затянутый толстым войлоком мха столб. Любаша по одним лишь ей известным признакам находила следы старинного здания, объясняя, что вот с этой стороны был вход, а там, чуть дальше, на месте березы, стояла колокольня.
– И Бехтерины про эти развалины знали… ей могли тут назначить встречу? Могли. Она пошла, не испугалась… почему? Потому, что знала человека и не боялась его, – Петр, присев на корточки, внимательно изучал растоптанный лист. – Значит, убийца – кто-то из своих, что и требовалось доказать. Хотя и так было понятно.
Левушке же, напротив, было непонятно. Если свой, то зачем или за что убивать-то? Из-за денег?
– Из-за наследства. – Петр точно мысли читал. – Старик уже еле-еле дышит, вот кто-то и решил от конкурентов избавиться. Только непонятно, отчего не добил… и вообще по-идиотски, сначала по голове, потом ножом. Если уж по голове, то до конца б и добивал, а то за ножом лезть, бить неудачно, крови много, а рана не такая и глубокая… И странная, если б нож нашелся, то я бы подумал, что… ну не важно.
Петр попытался пролезть в заросли, колючие стебли ежевики скользнули по кожанке, оставляя длинные тонкие царапины, и Петр, выругавшись, спешно выскочил наружу.
– Не, ты как хочешь, а я туда не полезу. Хотя надо бы… а с другой стороны, очнется – сама скажет, верно?
Левушка кивнул. Ему хотелось, и чтобы Любаша очнулась, и чтобы сказала, кто на нее напал, правда, на этом вся детективная история закончится, но оно и к лучшему.
С чистого прозрачно-голубого неба скатились первые капли дождя, Левушка не удивился, здесь такое бывает, когда туч вроде и нету, а дождь идет. Петр же, спешно подняв воротник кожанки, бестолково забегал по поляне.
– Нет, ну говорил же, что ехать надо… смоет все к чертовой матери… а эти уроды только и…
Следом за каплями небо выплеснуло целое море воды, не по-весеннему холодной, серой, накрывшей мир непроницаемой пеленой. Куртка моментально промокла, и ботинки тоже, но Левушка продолжал стоять, вдыхая мягкие, чуть разбавленные водой запахи.
Эхом небесной канонады пролетел гром.
– Домой давай, – закричал Петр, пытаясь перекричать шум весенней грозы. – Бегом давай… быстро…
Быстро не получилось, мир вокруг поплыл, полетел в сером дождевом водовороте, не совсем понятно было, куда, собственно говоря, бежать, да и зачем, если все одно насквозь вымокли.
А во дворе Левушкиного дома, укрывшись под козырьком крыши, ждал гость. На лице Василия Бехтерина было написано откровенное недовольство. Редкие дождевые капли, просачиваясь сквозь шифер, падали на светлую ткань костюма, оставляя на ней мелкие темные точки.
– День добрый, – поздоровался Бехтерин. – А я к вам. Рад, что застал вас здесь, Петр…
– Васильевич, – подсказал Петр, потеснив Василия на самый край пятачка сухой земли, туда, где с шифера весело скатывались струи дождевой воды. Левушке не слишком-то хотелось впускать нежданого гостя в дом, но с другой стороны, вряд ли Бехтерин явился засвидетельствовать свое почтение. Если пришел, то по делу, а раз по делу, то личные симпатии и антипатии следует оставить в стороне.
Василий переступил порог первым, оставив на сером цементе грязный отпечаток ботинка. Левушка попытался подавить внезапное раздражение, ну подумаешь, след, ну помоет он порог, зато, может, этот аристократично-вежливый тип расскажет о Любаше.
Не рассказал. Точнее, беседа была, но отнюдь не о Любаше. Василий, не дожидаясь приглашения или хотя бы разрешения, прямо в ботинках прошел в комнату и, заняв любимое Левушкино кресло, заявил:
– Я хочу внести некоторые разъяснения. – С носка ботинка на пол упал черный комок земли. – Петр Васильевич, вы меня слушаете?
– Слушаю, – ответил Петр, стряхивая с волос воду. – Вот сейчас совсем уже почти слушаю. Лев, ты, может, чайник поставь, а то околеем…
– Так вот, относительно вчерашнего вечера. Да, я выходил из дому и даже встречался с Любашей, – Василий положил руки на подлокотники кресла, сделавшись похожим не то на князя, не то на императора… в общем, кого-то, наделенного властью, но не вежливостью. – Мы пересеклись совершенно случайно, поговорили и разошлись. Она собиралась в деревню…
– А вы? – вдруг перебил Петр.
– Я? Ну… просто гулял. Думал.
– И о чем же думали, если не секрет?
Василий улыбнулся, вежливо так, уголками губ, словно давая понять, что оценил юмор собеседника, хотя Левушка ничего смешного не видел. Эх, переодеться бы в сухое, а то и вправду околеть недолго, мокрая одежда липнет к телу, выстуживает, тянет тепло. Да только страшно упустить хоть слово из разговора. Чайник Лева бухнул на плиту спешно, не озаботившись проверить, сколько внутри воды. Авось хватит на двоих, поить чаем Бехтерина он не собирался.
– Думал… думал я о неприятной ситуации. – Василий растягивал слова.
– С женитьбой вашего родственника, – подсказал Петр.
– Точно, с женитьбой. Вам ведь тоже показалось странным? Встретились, познакомились – и сразу свадьба, к тому же, принимая во внимание репутацию невесты… извините, но я не верю, что он и вправду хочет жениться на ней. А вот она вполне могла…
– Поверить?
– Вот именно! – воскликнул Бехтерин. – Маленькая жадная девочка, которой кажется, будто ухватила птицу счастья за хвост. А тут родственники, и все против… резко против, отговаривают, почти в истерике бьются. Вот если бы отвлечь их внимание на что-либо иное… ненадолго, недели на две… до свадьбы.
– Радикальный способ.
– Зато действенный, – Бехтерин поднялся. – Никто ведь и не пытался подумать на Александру, они с Любашей знакомы не так давно, причин для неприязни или, тем паче, убийства, нет. Обычных причин.
– Ага, но есть необычные. Василий Никитич, вы уж меня простите, – тон Петра был ласков и спокоен, отчего Левушке сделалось смешно, он даже отвернулся, чтобы скрыть от Бехтерина неуместную улыбку. – Но в рассуждениях ваших скрывается небольшая нестыковка. Если бы ваша кузина умерла, а она имела все шансы на это… то в данном случае свадьбу отложили бы.
– Но она же не умерла, – возразил Василий. – И вряд ли умрет.
Левушке показалось, что последнюю фразу Бехтерин произнес с явным сожалением.
Александра
Я попала под дождь, вымокла до нитки, но была при этом совершенно счастлива. Ливень словно бы вычистил ту неприязнь, что окутывала меня в последнее время даже вне дома, поэтому возвращалась я с некоторым сожалением, которое при виде Ольгушки, с печально-отрешенным видом перелистывавшей альбом с репродукциями, усилилось в разы.
– Привет, – взгляд ее был привычно ясен и чист. – Дождь, правда?
– Правда, – я постаралась выдавить из себя улыбку, превозмогая непонятное чувство вины перед Ольгушкой. – Вымокла вот. А ты что делаешь?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
