Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Девы скользнули в полынью, увлекая за собой Паморока. Мелькнули две волны светлых волос, и все исчезло – без плеска, без кругов по воде. Медвежий плащ ведуна упал с плеч и остался лежать на краю ледяной корки, свесившись краем в воду.
И еще прежде, чем кто-то успел опомниться, вода в полынье начала застывать. Круг стягивался, как будто кто-то тянул за невидимую тесемку, продернутую в горловину подводного мешка. Поверхность светлела, и вот уже по всей ширине реки блестит гладкий лед, нерушимый, как и должно быть за полтора месяца до весеннего равноденствия.
Только ландышевый венок остался лежать там, где раньше была свободная вода, да медвежий плащ темнел, накрепко вмороженный в лед.
И среди тишины раздался еще один крик, только прилетел он с пригорка. Там за это время собралось уже довольно много сельчан из Заломов, которые наблюдали за происходящим с безопасного расстояния. И они увидели еще кое-что.
В тот миг, как вода сомкнулась над головой ведуна и начала стремительно леденеть, черная кошка, стоявшая с выгнутой коромыслом спиной на гребне берега, вдруг взвилась с диким воплем, заплясала в воздухе, словно над раскаленной сковородкой, несколько раз перевернулась… и на снег упала женщина! Обнаженная, как те водяные девы, осыпанная длинными темными волосами, она рухнула лицом вниз и затряслась, как в лихорадке, неразборчиво крича и подвывая.
Из всех наблюдавших наиболее готов к этому оказался Зимобор – ведь он вчера уже видел Углянку и знал, кто скрывается под шкуркой черной ведуновой кошки. Он и опомнился первым. И первое, что пришло ему в голову, – баба ведь живая, не то что две красотки из реки, а кругом снег!
Растолкав кметей, он подбежал к Углянке, сорвал с себя толстый шерстяной плащ, завернул в него женщину, подхватил на руки и бегом понес к святилищу. Ближе него жилья не было, до самих Заломов бежать целую версту, а женщину требовалось как можно скорее внести в тепло, укрыть, согреть и успокоить.
Три жрицы у ворот испуганно отшатнулись в стороны. Они тоже видели кое-что, но основное действо было от них скрыто обрывом реки, и для них Углянка как с неба свалилась. Средняя из жриц хотела-таки заступить Зимобору дорогу, сомневаясь, что неведомо откуда упавшая женщина чиста и достойна войти в святилище, но Зимобор плечом отодвинул ее с дороги, и старшая жрица кивнула – пусть. Она помнила Углянку в лицо и догадалась, что все это значит.
Оставив Углянку жрицам, Зимобор вернулся на берег и подобрал венок. Тот снова был высохшим и испускал едва заметный аромат. Сделав свое дело, он опять уснул, свернул свою чудодейственную силу до тех пор, пока она в следующий раз не понадобится избраннику Вещей Вилы.
Вполголоса гомоня, кмети тоже скатились на лед. От пригорка к берегу и святилищу толпой бежал народ, а впереди всех мчался Хотила.
– Там, там! – Зимобор махнул рукой в сторону валов. – Там твоя жена! Иди погляди, она ли, не подменил ли колдун проклятый! Да пошли кого-нибудь в село за одеждой, а то ей на люди и выйти не в чем! Кошачья шкурка ей теперь маловата будет!
Запыхавшийся Хотила только взмахнул руками, развернулся и побежал к святилищу, скользя на утоптанном снегу.
– Э! – Коньша наклонился и выковырял что-то изо льда. Это что-то было такое маленькое, что загрубелые широкие пальцы парня едва могли его ухватить. – Гля! Это что же? Не пойму, то ли ледяная крошка, то ли жемчуг!
– Где? – Кто-то рванулся к нему посмотреть, а кто-то вместо этого нагнулся и вскоре уже выцарапывал из льда собственную добычу.
Весь путь водяных дев от полыньи к тому месту, где стоял перед ними Паморок, был усеян небольшими жемчужинами. Частью они оказались на поверхности льда, частью вморозились поглубже, и смоляне долбили лед ножами, чтобы до них добраться.
– Красота какая! Да ведь весной растает поди! – вздыхал Предвар, держа на ладони три-четыре жемчужины (одна оказалась ледяной каплей и впрямь начала подтаивать).
– Но они же настоящие! – Достоян тоже вертел перед собой перламутровую слезку, зажав в кончиках пальцев. – А если настоящие, то как же они растают?
– Ну, дела… – пробормотал Зимобор и окинул взглядом верную дружину, которая в поисках жемчуга ползала по льду, как дети по песку летним днем. – Ладно, хватит ползать! Мы теперь с этой Сежи-реки и не такую добычу возьмем!
Как вчера, к святилищу сбежалось все поголовно население Заломов, кроме малых детей и неходячих стариков. Кмети в три десятка голосов пересказывали все, что видели, даже спорили друг с другом, а родовичи ловили каждое слово, обмениваясь охами и восклицаниями. Теперь всех удивляло, что они сами не догадались еще пять лет назад прижать ведуна к стенке и потребовать возвращения Углянки. Теперь, когда ведун исчез, он уже не казался страшным.
Зимобор пошел в святилище. В пировой хоромине у горящего очага сидела Углянка, на которую жрицы уже надели какую-то из своих рубашек и завернули в одеяло. Она еще плакала, но уже от радости, икая и всхлипывая.
– Матушка! Родимая! – причитала она. – Свет белый опять вижу! Да как теперь… Не примут ведь меня люди! Скажут, кошкой бегала, болезни напускала! Да разве я хотела! Это он все меня таким голосом наделил, что от него люди… А как же мне было не плакать, не жаловаться! Уж как я ходила вокруг окошек родимых, как плакала, как молила: услышьте меня, люди добрые, батюшка родной, муж мой желанный, сестрички мои милые, сыночек мой родименький!
– Ты, того, не плачь! – Совершенно ошалевший Хотила то брал ее влажную горячую руку, то гладил по непокрытым спутанным волосам, то заглядывал в лицо, как малый ребенок, не узнающий незнакомца. – Не плачь, устроится… Все у нас сладится… Главное, нету этого оборотня проклятущего…
– Кошкой меня дразнить станут. Не захотят знаться со мной, скажут, оборотница проклятая! А разве ж я винова-а-ат-а-а!
– А люди что! Ну их, людей-то! – Хотила утешающе махнул рукой. – Если обидит кто, так мы уйдем! Детей возьмем да и уйдем! Нерадке жену сосватаем, поставим двор себе за прошлогодней гарью и будем жить лучше прежнего! Ух и попался бы мне теперь тот гад ползучий!
«Такую бы удаль тебе раньше! – подумал Зимобор. – А то ведь пять лет ждал, пока князь придет!»
Но он понимал, что не совсем прав. Где Хотиле было взять венок вилы, который помог бы ему и понять мяуканье кошки, и избавиться от ведуна?
А впрочем… Приди к нему Дивина кошкой или хоть мышкой, разве бы он ее не узнал? И разве хоть какое-то ведовство его остановило бы тогда?
* * *
К чести сежан, они не стали отказываться от уговора, и уже на следующий день Зимобор начал собирать дань. По десятку-другому разослав в села, он велел пересчитать дворы, рала и дымы, собрать условленную подать – мехами или такими товарами, какие окажутся. Заодно десятники подсчитывали про себя количество мужчин, годных для ополчения, невзначай осматривали их оружие – те же луки, топоры и рогатины.
В благодарность за спасение Углянки Хотила дал Зимобору своего второго сына, Нерада, в провожатые, чтобы показал дорогу от истока Сежи до Жижалы, по которой полюдью предстояло идти на юг, к вятической реке Угре.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
