Мартовский кошак он, а не маньяк! Такое впечатление, что он целый год целибат держал, а тут дорвался до сладкого.
В ордианторской было тихо и пусто, Фрида Марковна пока не вернулась. Если бы Таня могла, она бы сейчас слилась с обоями, лишь бы ее не заметили и не загрузили еще какими-нибудь очень полезными для отделения делами. Таня присела в уголочек уютного дивана.
«Станислав Борисович, в смысле личной жизни у вас всегда остается запасной вариант», — напомнила она собеседнику. — «Целых два. Правый и левый».
«Стас», — напомнил Дежнев. — «У тебя».
Словно почуяв, что подопечная отобрала пшено от мака, в ординаторскую вкатилась Фрида Марковна.
«И у вас, Станислав Борисович. И у тебя, Стас», — быстро добила Таня. — «Количество вариантов от имени не меняется».
И спрятала телефон в карман.
— И то правильно, — прокомментировала ее действие наставница. — Любовные дела для молодой девушки куда важнее, чем таки работа.
И со значением подняла вверх указательный палец.
— Да я не… — начала оправдываться Татьяна.
— И очень плохо, — осудила Фрида Марковна. — Нужно «да». А то, вон, Станислав Борисович у нас всё «не», да «не». Одна работа на уме. И таки шо? Один как перст, ни кола ни двора. Точнее, двор имеется, а счастья нет.
— Это вы мне сейчас заведующего сватаете? — уточнила, посмеиваясь про себя, Зуева.
— А шо? — сразу подобралась наставница и придвинула к дивану стул, на который и разместила свое обильное тело. — Умный, надежный, рукастый, спокойный, при деле, опять же, не как нынешняя молодежь. — Она поморщилась, демонстрируя отношение к сегодняшней молодежи. — И не старый еще. Хоть самой бери и замуж за него выходи.
— Так что же вам мешает? — полюбопытствовала Таня.
— Муж, — печально вздохнула Мама Фрида. — Муж против.
— Не повезло вам с мужем, — посочувствовала Татьяна, скопировав театральный вздох колоритной еврейки.
— Мне-то с мужем повезло, — тоном «Но-но!» возразила та. — А вот тебе еще нужно поработать в этом направлении.
— Что же до сих пор никто в направлении Станислава Борисовича не поработал? — усмехнулась Таня.
— Мозгов не хватило, — пожаловалась Фрида Марковна. — Здесь первым делом ум нужен. И характер. То есть ничего такого, чего бы у тебя не было, — сделала неожиданный вывод она.
— Тоже скажете, — смутилась Таня. — Еще и нравиться нужно. Ну, чтобы лицом, там, выйти. Фигурой.
— Лицо и фигура — величины переменные, — отмахнулась Мама Фрида. — А жить — с человеком. Да и нормально у тебя, что с лицом, что с фигурой. Ты, главное, подумай… Я пока пойду до второй палаты схожу, а ты подумай.
Она поднялась и вперевалочку покинула ординаторскую.
Таня вывела телефон из режима ожидания. Иконка сообщений показывала, что Дежнев ответил.
«Как это не зависит?» — спрашивал он. — «Вот, например, имя «Таня»», — сердце Татьяны словно обожгло кипятком. — «Совсем другие варианты».
Он знает? Всё же вычислил? Может, после операции поговорил с Альбиной Никифоровной. Она рассказала о том, что Таня позавчера была допоздна…
С другой стороны, он же не пишет: «Вот ты, Таня». Или играет, или не уверен.
«Хоть Таня, хоть Маня, хоть Ваня», — возразила Татьяна. — «Вариантов всё равно два — правый и левый». «Хотя еще есть разные приспособления, знаете…» — добавила она, поскольку фантазия разыгралась.
«Знаю», — ответил Дежнев. — «А просто меня тебе мало?»
Это что вообще было?
«Станислав Борисович, из того, что вы чувствуете себя маньяком, еще не следует, что я чувствую себя нимфоманкой», — обиделась Таня.
«Я не это имел ввиду», — тут же написал Дежнев. — «И ввести». «Я очень скучаю», — прилетело следующее сообщение. «Очень-очень». «Приезжай ко мне».
Вот еще!
«Нет».
«Тогда в больнице», — настаивал заведующий, якобы Валенок.
«Я подумаю», — сдалась Таня и убрала телефон. Из-за двери слышались шаркающие шаги Фриды Марковны. Ей она тоже обещала подумать. А о чем тут думать. Думай — не думай, всё одно фигня получается…
Глава 32
Она подумает… А что тут думать? Он что, ей вторую производную рассчитать предлагает? В этом занятии вообще думать не надо. От этого одни проблемы.
Стас никогда не пробовал метамфетамин. Но его ощущения сейчас совпадали с характерными симптомами психотропа. Сил было — гору свернуть. Земной шар обойти. Мысли были ясными и четкими, словно у близорукого человека, надевшего очки. Солнце за окном светило не по-зимнему ярко. Чистый свежевыпавший снег синел тенями у стен домов. Во дворе мальчик и девочка, смеясь, завалились на снег. Они махали руками, как крыльями, и шоркали ногами, вырисовывая у снежных ангелов юбки. Или как там называются наряды у ангелов? Стас никогда не задумывался на эту тему, и обнаружил полное свое невежество в этом вопросе. Мальчишка вскочил первым и протянул руку, помогая девочке подняться. Потом они ускакали кататься на горку. Такими могли бы быть его дети. Да что там, у его детей уже могли бы быть дети, если бы они постарались.
В квартире Дежнева стало как-то особенно пусто и тихо.
Так пусто и тихо, что сразу захотелось уйти.
А куда мог пойти Стас? Только на работу. Вдруг ему всё же удастся уболтать Фею на встречу? Потому что Фею хотелось так, что хоть сейчас, хоть здесь, хоть пять раз подряд. Говорят, метамфетамин сексуальные аппетиты тоже повышает.
Может, на работе ему удастся увидеть Татьяну. Эх, такая попытка провалилась вывести ее на чистую воду! Но Стас сделал всё, от него зависящее. Увы, Пипетка на провокацию не повелась и выдала самую нейтральную реакцию из возможных. Что говорит об ее интеллекте. Но сегодня, прямо сейчас, Дежневу хотелось, чтобы она оказалось чуть-чуть дурочкой. Ненадолго. Просто быстренько себя сдала, и дальше пусть будет, какая есть. У него свободный день. У нее свободный день. Этот день они могли бы провести вместе. У Стаса удобная кровать, они бы вдвоем прекрасно там разместились. А еду — бог с ней, — можно было бы заказать с доставкой.
Это должна быть Татьяна. Кто еще мог бы так спокойно отреагировать на его ночной «прогул»? Да любая другая его бы в асфальт укатала бы.
Наверное.
Что бы сделал Дежнев, если бы Феей Пипеткой оказалась другая? Вот он пригласил ее к себе, и она пришла, но за дверью оказывается… ну, например, Ольга. И что было бы дальше?
А ничего, понял Стас. Ничего бы не было. Он бы напоил ее чаем, с чем бог послал, и отправил бы восвояси с отческим напутствием. Потому что для него Феей была Таня. Татьяна — доза для наркомана. С этой ее косой — девичьей красой. Этими глазищами. Очками, которые хочется снять, потому что кто же целуется в очках? Этим ее вызовом в глазах. И тем, как она капитулирует под его напором. Это же она капитулирует? Господи, пусть это будет она.
