Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
А я, находясь в Желтой деревне, думала, что все еще крепко связана с этими улицами, с этой жизнью – ведь я недалеко, в каких-то нескольких часах езды. Лето в Желтой деревне изменило меня и отдалило от той потерянной девушки, которая приехала сюда из северного города – умирать. Обрела вторую жизнь. И для того, чтобы понять это, я должна была снова вернуться в Овальный город. Одна.
* * *
Бумажный мешочек на кухонном столе. В нем два миндальных печенья. Я их каждый вечер покупала в ближайшем магазинчике, где вечно мокрый кафельный пол. Начо рассказала, что магазин недавно закрыли. Его чуть было не подожгли возмущенные местные жители – на мокром полу поскользнулась мать троих детей, ударилась затылком об угол стеллажа, умерла на месте.
Я сворачиваю мешочек с остатками печенья, выбрасываю в мусорное ведро. До конца месяца осталось чуть меньше трех недель, после чего Сулеме сдаст эту двушку другим приезжим. Она довольна: «Благодаря тебе в этой квартире поселился мир. Ветер больше не мучает ее, не царапает окна, не срывает белье с веревок. Он будто понял, что побежден. Твоей силой. Ведь ты не испугалась, начала жить здесь, несмотря ни на что».
Я хочу сказать Сулеме, что ветер не испугался меня, а, скорее, пожалел, ибо лежачего не бьют. На тот момент я была повержена, и сражаться со мной было бесполезно. Ветер все равно победил бы. Поэтому он ушел, а я… выжила.
* * *
Третья ночь без сна. Я чувствую, как болезнь разъедает меня изнутри. Вчера упала в обморок в туалете, после того как увидела в моче капли крови. Скрыла это от Начо. Купила иммуностимуляторы, антибиотики, обезболивающее – должно же это хоть как-то уменьшить боль. Не хочу идти к врачу: он сразу госпитализирует, назначит какую-нибудь нечеловеческую терапию, и я проведу свои последние дни в больнице. Только не это!
В дневное время мне значительно лучше. Я гуляю по Овальному городу, спускаюсь к набережной, перечитываю вторую часть дневника, где меня обнимает Погода, где зреют персики под щедрым солнцем, где Пако засыпает у меня в ногах, и я не смею пошевелиться, чтобы не нарушить его сон. А еще там невероятно милая Панда, которая с деланым возмущением возвращает мне книгу итальянки Мадзантини «Не уходи», которую я дала ей почитать: «Север, не понимаю, чем тебе так понравился этот роман! Ничего, кроме отвращения к главному герою, я не испытала. Растоптать человека, сделать из него кусок мяса, корчащийся на полу, обливать его грязью, даже не думать о нем ничего хорошего, а потом скулить под дверью “я люблю тебя” – это не любовь. Ты, конечно, можешь сказать, что любовь бывает разной, но для меня это не любовь. И как потом верить мужикам?»
Мне сейчас так не хватает Панды. Ее лучистых зеленых глаз, милой резковатости и непоколебимой веры в счастье. «Счастье только внутри нас. Ну, еще и в жизни, кто-то извне делает нас счастливыми тоже. Но если этот кто-то вдруг перестанет делать тебя счастливым, внутреннее счастье непременно спасет. Оно никогда нам не изменяет».
Я благодарю этот город и Желтую деревню за людей, которых здесь встретила. Когда ночами надо мной нависают черные тучи, я мысленно обращаюсь к любимым лицам, вспоминаю их слова, улыбки, теплые объятия, и мне хочется еще отважнее бороться за продолжение счастья. А еще я вспоминаю наш с Погодой домик, утренние прогулки по шумной деревне и тамошнее солнце, путающееся в зелени персиковых деревьев и просачивающееся лучами на землю.
Скоро я вернусь туда, к вам. Мне так этого хочется.
2
Сулеме добавляет в мясной фарш две щепотки корицы и обжаривает его на сильном огне, помешивая деревянной лопаткой. Из приоткрытого окна доносится смех пробегающих по улице мальчишек, продавцы сувениров зазывают туристов, ветер с порта приносит лязг швартующихся кораблей. Сегодня шумный субботний день.
Я мою крупные картофелины для нашей запеканки и пытаюсь справиться с назойливым ощущением дежавю. Похожий день уже был. Мы с Сулеме готовили картофельную запеканку, она так же добавляла корицу в мясной фарш, за окном так же пробегали мальчишки.
«Ты ведь помнишь тот день? Вы тогда с Пако познакомились… Сулеме, как только я приехала в Овальный город, повторы буквально преследуют меня. Для чего? Чтобы, сравнивая, я поняла что-то?»
Сулеме подходит к окну, закуривает сигарету. В Овальном городе почти осень. Пора липового чая с медом, яблочного пирога с корицей и долгих прогулок по приятно прохладным улицам, когда воздух какой-то особенный, а все вокруг кажется выпуклым, насыщенным.
«Говорят, вчера на Центральной площади запускали воздушные горящие фонарики, а у Перевернутых колонн молодежь танцевала сальсу. Эх, а я пропустила. Но все равно сегодня все гораздо лучше, чем вчера. Может, вот в этом причина нашествия повторений? Чтобы мы окончательно закрепили в себе то, что, в принципе, знаем. А еще важно быть благодарным за все, что было. Это ведь привело нас к тому хорошему, что мы имеем… Верить в завтра наперекор всему и быть благодарным за вчера – вот самое главное, Север.
В остальном надо просто жить. Баловать себя вкусным, строить семью или не строить, делать карьеру или не делать, уезжать в другие страны, читать красивые книги, ходить босиком по весенней траве, собирать полевые цветы, булькать лимонадом через трубочку и временами поворачиваться задом к стереотипам общества».
Я тоже подхожу к окну. На улице деревья уже закутались в разноцветные шарфы – багрянец, рыжая хна, солнечная куркума. Не думала, что в южной стране осень может быть такой красивой. Спасибо тому, кто над облаками, за то, что я могу ее видеть.
– Сулеме, а давай-ка кофе попьем. Что ты об этом думаешь?
– Я только «за», милая.
* * *
Ближе к вечеру я прихожу на ту самую эстакаду, которая запомнила меня отчаянной, сажусь на скамейку. Рассматриваю невероятной красоты закаты. Они принадлежат кисти невидимого художника, который всякий раз до неузнаваемости перекрашивает небо. Улыбаюсь. Я больше не прихожу к морю с болью прошлого.
Когда-то я думала, что раны души – это сплошные клише. Что боль, в сущности, и не проходит, она лишь утихает на время, а потом снова проявляется, но уже иначе. Теперь точно знаю: боль не пройдет и обязательно вернется, если самому не отпустить ее. Мы можем о ней забыть на время, забыться в ком-то или в чем-то, надеясь, что время само вылечит. Бесполезно надеяться на время, когда желание исцелиться не подкрепляется действиями. В случае с «вирусом прошлого» важен не столько результат, сколько сам процесс.
Море видит мои глаза. В них безмолвное проживание счастья. Это не идеальное счастье, похожее на голливудское – ну такое, когда получаешь больше, чем потерял, а расставания непременно заканчиваются объятиями на фоне осеннего Централ-парка. Мое счастье – обычное, самое простое, житейское. Когда мы вместе ходим на море, бегаем по мокрому песку, стираем одинаковые футболки, залитые одинаковым кофе, срываемся в «Икею», откладываем деньги на ремонт и переживаем схожие ощущения: будто тут, в Желтой деревне, мы жили всю жизнь, и непременно вместе.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
