Книга Беременна по ошибке - Адалин Черно

— Скажите, что вы чувствовали, когда узнали, что ваш парень предал вас?

На первый взгляд вопросы кажутся куда простыми, но я ведь знаю, что это только начало. Что чем дальше, тем все будет провокационнее и откровеннее.

— Растерянность, смятение, боль, — описываю свои чувства. — Я думала, что моя жизнь закончилась, когда увидела его с женой и… — улыбаюсь через силу. — Я тогда еще думала, что это сестра или… партнер по бизнесу.

— А как вы узнали? — следует следующий вопрос.

— Случайно, — пожимаю плечами. — Пошла за девушкой в туалет, разговорились и узнала.

Повисает пауза, во время которой Давид поворачивается ко мне и крепко сжимает мою руку под столом. Естественно, этого не видно журналистам, но именно это позволяет мне сидеть дальше, расправить плечи и пройти сквозь все снова. Сквозь все, что я бы не хотела даже вспоминать, потому что это невыносимо больно, ужасно и невозможно.

— Скажите, а как вы согласились на… — журналистка замолкает. — Секс втроем.

Этот вопрос она задает уже Давиду. Он лишь кивает и усмехается.

— Знаете, я никогда не привязывал себя отношениями, — откровенно говорит он. — Девочки на одну ночь, женщины, готовые отдать свое тело без обязательств, ну вы понимаете.

Он улыбается той самой беззаботной и заигрывающей улыбкой, на которую только способен.

— Здесь мне прилетело предложение от Дмитрия. Я его принял, потому что был уверен в чистоте партнеров, да и девушка, как он мне сказал, была не против. Кто же знал, что она даже не знала о моем существовании, — с ноткой горечи в голове, выдает он.

— И что же вы сделали, когда узнали?

— И как узнали?

— А когда поняли?

Вопросы сыплются один за другим. Давид едва поспевает отвечать на каждый, но все же держится гораздо увереннее меня. Я же с ужасом жду, когда о тройничке начнут спрашивать и меня. Не хочу ничего говорить, не хочу сидеть перед ними и обнажать свои чувства. Разве это правильно? Почему они лезут в мою душу?

Видимо, это как-то отображается на моем лице, потому что Давид тут же прерывает конференцию и просит десять минут отдыха. Мужчина берет меня за руку и выводит из зала в какой-то то ли кабинет, то ли подсобку.

— Эй, ты как? — он аккуратно касается моей щеки и заправляет за ухо прядь волос. — Как себя чувствуешь?

— Давай уйдем, — предлагаю совершенно безумную идею. — Сбежим отсюда и обо все забудем, — я говорю серьезно и Давид это понимает. Он лишь мотает головой.

— Мы не можем, Мила.

Я знаю это, но все равно хочется сделать так. Сбежать и не рассказать больше ничего. Не пускать их к себе в душу. Не позволять зайти слишком далеко. Я хочу забыть о них. Забыть о том, что эти люди существуют. И о том, что случилось. Если бы можно было вернуть время вспять, я больше не была бы такой наивной и доверчивой, не ждала бы предложения и не верила бы его словам любви. Ничему бы не верила.

— Иди ко мне.

Давид притягивает меня к своему мощному телу, обнимает за плечи руками и нежно целует в висок.

— Я обещаю тебе, что все будет хорошо, Мила, слышишь? Все будет хорошо, я не дам им зайти слишком далеко.

Я лишь киваю. Мне безумно сложно обнажать свою душу и рассказывать о чувствах. Я не могу так, как другие: смотреть в глаза и врать, сочинять то, чего не было. И пусть сейчас ни врать ни сочинять не нужно, я не хочу видеться с журналистами. Это невыносимо: понимать, что над тобой просто издеваются, что им наплевать на то, кто ты, какой ты человек. Их интересует сенсация и они пойдут на все, чтобы ее заполучить.

— Я в порядке, — сиплю. — Правда, в порядке.

Давид отстраняется, но не спешит отпускать мою ладонь из своей руки.

— Идем, — говорю я и делаю шаг к двери.

Чем быстрее мы покончим со всем этим, тем лучше будет для всех.

Мы возвращаемся в зал, садимся на свои места. Я даже улыбаюсь журналистам, хотя каждый из них — пиранья, акула, желающая растерзать меня на глазах у всех.

— Скажите, Мила, а как вы узнали, что той ночью с вами был третий мужчина?

Я делаю едва заметный вдох, чтобы успокоиться.

— Я забеременела, — говорю и слышу, как гул голосов проходится по толпе. — Тогда Дмитрий сообщил, что был не один и он не является отцом моего ребенка.

— То есть вы забеременели от Давида? Или были еще другие?

Последнее сказано с целью задеть, подколоть и показать, что я могла бы пасть еще ниже и это было бы не удивительно.

— Нет, больше никого не было. Отцом моего ребенка является мой муж.

С вызовом смотрю на ошарашенные лица журналистов. Явно ведь эта информация не успела просочиться к ним.