Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
* * *
Я, мягко говоря, нервничала, когда приехала в кафе под названием «Урт». После того как я отправила то импульсивное письмо, я поняла, что Алекс может мне отказать, а потом разболтать все десятку друзей, так ославив меня, что я никогда больше не смогу ходить на подобные встречи. Я подумывала сдать назад, но хотела ребенка так сильно, что чувствовала, будто должна попробовать, просто на всякий случай. Ответ на незаданный вопрос всегда «нет», повторяла я себе раз за разом.
Алекс тепло встретил меня, и мы разговорились – так легко, что отлично провели время. На самом деле, примерно через час я почти забыла, зачем мы встретились, но Алекс наклонился к столу, посмотрел мне в глаза и спросил игриво, точно на свидании: «Так что за необычный вопрос?»
Мое лицо моментально вспыхнуло, ладони вспотели, и я сделала то, что любой нормальный человек сделал бы при таких обстоятельствах, – замолчала. Серьезность и безрассудство того, что я собиралась сделать, лишили меня дара речи.
Алекс ждал, и я начала выговаривать слова, размахивая руками и используя бессвязные аналогии, чтобы изложить свою просьбу. Я говорила что-то вроде «У меня нет нужных ингредиентов для рецепта» или «Это как отдать почку, но без удаления органа». После того как я сказала слово «орган», я разволновалась еще сильнее и попыталась изменить направление. «Это как сдать кровь, – сказала я, – только вместо иголок секс». После этого я заставила себя заткнуться. Алекс таращился на меня со странным выражением на лице, и я подумала, что хуже уже точно не будет.
Но стало. Потому что вскоре до меня дошло, что Алекс совершенно не понял, о чем я пыталась попросить.
– Послушай, – выдавила я. – Мне тридцать семь лет, и я хочу ребенка. У меня не вышло с банком спермы, и я хотела спросить, не согласишься ли ты…
На этот раз до Алекса явно дошло, потому что все его тело замерло; даже его пряный чай латте остановился на полпути. Я никогда не видела человека, сидящего так неподвижно, со времен пациента в кататоническом ступоре в мединституте. Наконец губы Алекса шевельнулись и произнесли одно слово: «Вау».
Потом, медленно, появились еще слова.
– Такого я точно не ожидал.
– Знаю, – сказала я. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что поставила его в такое неловкое положение, что вообще начала этот разговор, и уже хотела сказать об этом, когда, к моему изумлению, Алекс добавил:
– Но я бы об этом поговорил.
Теперь была моя очередь замереть, а потом выдавить: «Вау».
Следующие несколько часов пролетели быстро: мы с Алексом обсуждали все на свете, от историй из детства до сокровенных желаний. Казалось, вопрос о сперме разбил все эмоциональные преграды – от первого секса с человеком тоже порой возникает такой эффект. Когда мы собрались расходиться, Алекс сказал, что ему надо подумать; я согласилась, и он ответил, что будет на связи. Однако я была уверена, что после того как он действительно подумает, я никогда о нем больше не услышу.
Но тем же вечером имя Алекса появилось в моих входящих письмах. Я кликнула на письмо, ожидая прочитать вежливый отказ. Вместо этого он написал: «В целом согласен, но надо обсудить детали». Так что мы назначили новую встречу.
В следующие несколько месяцев мы виделись в «Урте» так часто, что я стала называть кафе «мой спермоофис», а мои подруги начали называть его просто «Спурт». В «Спурте» мы говорили обо всем, от образцов семени и медицинской истории до контрактов и контактов с ребенком. В конце концов мы подошли к главному, когда обсуждали передачу материала: провести процедуру у врача или заняться сексом, чтобы увеличить шансы на зачатие?
Он выбрал секс.
Если честно, я не возражала. Еще честнее? Я была в восторге от такого развития событий! Все-таки когда я представляла свое будущее материнство, в нем было не так много шансов на секс с роскошным мужчиной двадцати семи лет вроде Алекса с его рельефным прессом и острыми скулами.
Параллельно я начала навязчиво мониторить свой менструальный цикл. Однажды в «Спурте» я намекнула Алексу, что скоро у меня овуляция, так что если мы собираемся попробовать в этом месяце, то у него ровно неделя на решение. В других обстоятельствах это выглядело бы как огромное давление на парня, но тогда казалось завершенной сделкой, и у меня было не так много времени, чтобы тратить его впустую. Мы уже изучили все возможные аспекты этого плана: юридический, эмоциональный, этический, практический. К тому моменту у нас уже появились свои шутки и прозвища друг для друга, и мы оба думали, каким благословением будет этот малыш. За неделю до этого он даже спросил меня, словно речь шла о бизнесе, обращалась ли я к кому-то еще или сделала ему эксклюзивное предложение. У меня было мимолетное желание начать торги, чтобы закрепить позиции («Пит нарезает круги, и Гэри тоже проявляет интерес, так что тебе лучше приехать ко мне в пятницу – большой ажиотаж!»). Но я хотела, чтобы наши отношения основывались на полной честности, да и вообще – я была уверена, что Алекс скажет мне «да».
На следующий день после того, как я назвала крайний срок, мы решили прогуляться по пляжу и в последний раз обсудить финальные детали контракта. Пока мы шли вдоль берега, вдруг начало моросить. Мы посмотрели друг на друга: может быть, стоит вернуться? Но затем морось превратилась в настоящий шторм. Мы оба были легко одеты, и Алекс снял повязанную вокруг пояса куртку и накинул мне на плечи; и когда мы стояли друг перед другом на пляже, промокшие от ливня, он официально дал мне зеленый свет. После всех переговоров, всех попыток узнать друг друга получше, всех вопросов о том, что будет означать для нас ребенок, мы были готовы.
– Пойдем, сделаем тебе ребенка, – сказал он. И вот мы шли, смеясь и обнимаясь, я в куртке до колен и в объятиях мужчины, который был готов поделиться своей спермой. И я думала о том, что не могу дождаться того дня, когда смогу рассказать своему ребенку эту историю.
Когда мы вернулись в машину, Алекс дал мне свою выверенную копию контракта на подпись.
А потом исчез.
Следующие три дня я ни слова от него не слышала. Кажется, это недолго, но когда вам хорошенько за тридцать, приближается овуляция, а ваш единственный вариант завести ребенка стопорится, три дня кажутся вечностью. Я пыталась не зацикливаться на этом (стресс плохо влияет на беременность), но когда Алекс наконец объявился и написал «Нам надо поговорить», я осела на пол. Как любой взрослый человек на планете, я точно знала, что это означает: меня собираются бросить.
На следующее утро, сидя за нашим любимым столиком в «Спурте», Алекс смотрел в сторону и повторял распространенные клише, которые говорят при расставании: «Дело не в тебе, дело во мне», «В жизни все так нестабильно, что я не готов что-то обещать, поэтому для твоего же блага я не хочу морочить тебе голову» и мое любимое «Надеюсь, мы останемся друзьями».
– Ладно, в море есть и другие рыбы, – сказала я, защищаясь плохим каламбуром. Я надеялась поднять Алексу настроение и доказать, что рациональная часть меня понимает, почему он не может стать донором. Но внутри я была выпотрошена, потому что это был уже второй ребенок, которого я так ясно себе представляла и которого я никогда не смогу подержать на руках. Подруга, у которой в то же время случился второй выкидыш, сказала, что чувствует себя аналогично. Я вернулась домой и решила сделать перерыв в поисках донора, потому что потрясение было слишком сильным. Как и подруга с выкидышем, я максимально старалась избегать младенцев. Даже реклама подгузников заставляла меня искать пульт и переключать канал.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
