Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Собственно, Бисмарк, уверенный, что нет большего зла для немцев, чем смешение их со славянами, не собирался возражать устремлениям своего великого восточного соседа — лишь бы, с одной стороны, Германии отдали те области, в которых немецкое население преобладает над польским и чешским, и, с другой стороны, чтобы таможенная политика Российской империи благоприятствовала германским производителям.
Что же касается Югороссии, то отношение к ней у «Железного канцлера» было двояким. С одной стороны, он до конца не доверял этим странным людям, способным сочетать в одной государственной упряжи непримиримых до того славян, греков и турок и строивших свою талассакратическую империю на развалинах Оттоманской Порты с непринужденностью викингов, осевших в захваченной Европе. Вы скажете — не было такого? Но ведь могло быть!
С другой стороны, сотрудничество с Югороссией по линии инвестиций в обмен на технологии приносило Германской империи огромную пользу, и в ближайшее время следовало ожидать ее первых плодов в виде бурного роста производства почти без увеличения количества рабочей силы. Следовательно, требование новых источников сырья и новых рынков сбыта становилось особо актуальным.
Расчет был прост — сырье можно ввозить из России, британских конкурентов прибьет война, австрийские же будут разделены между Германией и Россией. Французскую промышленность задушит резкое снижение цен на готовую продукцию. И так уже французские товары, за исключением модных тряпок и нижнего белья, уступают немецким по качеству, зато превосходят их по цене. Для Германии дальнейшее развитие событий выглядит весьма благоприятным, и, главное для Бисмарка — не упустить момент для улучшения экономического положения своей страны.
Для Югороссии усиление Германской и Российской империй в самом центре Европы не представляли практического интереса, кроме устранения с политической карты мира уродливого двуединого лоскутного государства. Важнее было другое. Требовалось так привязать Германию и Россию друг к другу, чтобы в дальнейшем разрыв этих связей был бы для политиков этих стран самоубийством. И вот тогда вполне реальной могла стать единая русско-германская Европа от Лиссабона до Чукотки. Но эту цель югоросское руководство ставило перед собой только в среднесрочной перспективе, а пока основной задачей этой встречи, как ее видели в Константинополе, была операция по прекращению британского беспредела в Ирландии.
Меморандум югоросского МИДа с полным изложением его позиции по этому вопросу был вручен Бисмарку и Игнатьеву сразу же по их прибытии в Константинополь. Красной нитью через весь этот документ проходила мысль о том, что такие явления, как геноцид ирландцев британской армией, являются преступлениями против всяких божеских и человеческих законов, и должен строго караться путем применения военной силы. Оба канцлера — российский и германский — были с этим утверждением, в общем-то, согласны, поскольку Британия носясь, как дурак с писаной торбой, со своими вечными интересами, так и не удосужилась обзавестись ни настоящими друзьями, ни надежными союзниками. Вопрос теперь был лишь в деталях операции и взаимных преференциях для ее участников, требования к которым были изложены выше.
Переводчики в данном случае не требовались, потому что и Антонова, и граф Игнатьев хорошо изъяснялись по-немецки, а Бисмарк за последнее время значительно улучшил свой русский, который он учил еще в бытность прусским послом в Петербурге лет двадцать назад. Как только гости расселись, встречу открыла на правах хозяйки глава югоросского МИДа полковник Антонова.
— Господа, — произнесла она, — у нас появился серьезный шанс вооруженным путем раз и навсегда установить в Европе и во всем мире такой порядок, при котором зверства, которые творят сейчас англичане в Ирландии, станут просто невозможны.
— Я согласен с вами, фрау Нина, — кивнул Бисмарк, — мы, немцы, возмущены творящимися в Ирландии безобразиями. Я хочу напомнить, что те преступления, которые совершает сейчас британская армия, происходят с ведома и по поручению королевского парламента. И куда более гуманно настроенный регент британского престола Альберт-Эдуард ничего не может сделать с окопавшимися в этом парламенте политиканами.
— Мы согласны с князем Бисмарком, — вступил в разговор граф Игнатьев, — зло заключено в самой британской политической системе, сочетающей всесилие безответственных политиканов и бессилие британского короля. Такая система должна быть разрушена…
«Допустим, что вы правы, господа, — подумала полковник Антонова, — и все зло в Британии от парламентаризма. А монархи там все исключительно белые и пушистые. Не особо верится в это, если вспомнить еще живую, но уже полностью невменяемую королеву Викторию, которая правила Британией без малого сорок лет и сделала немало для того, чтобы сложилась нынешняя политическая система. Но вслух этого говорить не стоит — не поймут-с. Лучше послушать, что еще скажут Бисмарк и Игнатьев».
Антонова сидела молча, ее гости тоже молчали, и на какое-то время в комнате наступила зловещая тишина. Только было слышно, как в дальнем углу большие напольные часы щелчками, в такт размахам своего маятника, отмеряют неумолимое время.
— Фрау Нина, — произнес наконец Бисмарк, — вы сказали, что новый гуманный миропорядок должен быть установлен вооруженным путем. Планирует ли Югороссия какие-либо реальные действия в этом направлении, или это пока всего лишь политическая декларация?
— Время деклараций, резолюций и прочего прошло, — ответила Антонова. — Кровь невинно убитых вопиет к отмщению, а еще живые взывают к нам с просьбой о помощи. Наш флот, армия и специальные силы уже приведены в состояние полной боевой готовности, и теперь мы хотели бы знать — поддержат ли нас союзники во время операции по принуждению Британии к соблюдению прав населения Ирландии на жизнь и свободу.
— Мудрено выражаются там у вас, в будущем, — вздохнул граф Игнатьев, — Только если уж речь пошла о независимости Ирландии, то почему в составе Соединенного Королевства должна оставаться Шотландия? Император Александр Александрович просил напомнить вам о том, что у него есть сестра Мария Александровна, практически готовая шотландская королева, и сын ее — наследник престола, рожденный в законном браке со вторым сыном королевы Виктории.
— У руководства Югороссии нет на этот счет никаких возражений, — развела руками полковник Антонова, — как по поводу независимости Шотландии, так и по поводу кандидатуры будущей монархини. Более того, Марию Александровну в Шотландии любят и уважают, а ее титул герцогини Эдинбургской делает достаточно вескими ее права на шотландский трон.
— Отлично, тогда и у моего императора тоже нет никаких возражений, — граф Игнатьев сделал пометку в своем блокноте. — Лишь бы после этой вашей «операции по принуждению» Британия сохранилась в границах хотя бы Англии и Уэльса. И правил бы в ней по-прежнему король Альберт-Эдуард. А парламент занимался тем, от чего и произошло его название — разговорами и обсуждением дел в королевстве. Только вот почти никакой практической помощи в этой операции мы вам оказать не сможем, ибо большая часть нашей армии сейчас находится в Сирии, Палестине и Месопотамии.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
