Это на него она должна направить свое презрение, уговаривала она себя, но это не помогало избавиться от бремени самонеуважения.
Было поздно, когда они с Полом уходили из гостей. Как только они сели в машину, Пол заговорил о Кэндис. Холли закусила губу, она была слишком опустошена, чтобы напомнить ему, что Кэндис – любовница Роберта, а Роберт – его друг.
– Ты была сегодня очень задумчивой, сказал он перед тем, как высадить из машины у ее дома. – Роберт заметил это и сказал, что ты, должно быть, очень устаешь на работе.
Холли отвернулась не в силах что-либо ответить. В глазах у нее стояли слезы. Она не знала, что было сильнее, ее любовь к Роберту или ненависть к себе.
9
– Привет. Извини, что беспокою вас, но Пол сказал, что я могу приехать. Какая у вас чудесная старая усадьба.
Холли напряглась и повернулась. Она все утро проработала в саду и не слышала, как подъехала машина, поэтому потрясение от американского акцента Кэндис было велико.
Ее движения стали осторожными и, решительно воткнув мотыгу в землю, она взглянула в лицо своей посетительнице, стараясь выглядеть спокойной и естественной.
– Кстати, сколько ей лет? – спросила ее Кэндис, когда Холли, улыбнувшись, вышла на тропинку.
– Она существует с четырнадцатого века, – ответила Холли, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. Не вина Кэндис, в том, что Роберт желал ее… любил ее.
Она поймала на себе испытующий взгляд Кэндис, которая спокойно сказала:
– Знаете, если я не вовремя…
Она должна прекратить это, овладеть собой, прежде чем Кэндис догадается.
Холли покачала головой.
– Нет, нет, что вы. Я все равно собиралась сделать перерыв и выпить чашечку кофе.
Она ходила по тропинке, стараясь не задеть Кэндис своими грязными сапогами и джинсами, открыла дверь на кухню и пригласила ее войти, прежде чем сняла свои сапоги на крылечке.
– Кухня просто потрясающая, – сказала Кэндис, когда Холли вошла туда вслед за ней. – Она напоминает мне немного дом моих бабушки с дедушкой в штате Нью-Йорк. Знаете, такая же домашняя и уютная. Всякий раз, когда я чувствую, что мне надоел город, я уезжаю из Нью-Йорка и провожу какое-то время у них.
Холли вымыла руки и начала готовить кофе, взяв свежие зерна из новой упаковки и насыпав их в кофемолку. Шум кофемолки мешал разговаривать, но все время так продолжаться не может, подумала она про себя.
Она понятия не имела, зачем Кэндис могла приехать к ней, и, хотя по ее поведению никак нельзя было сказать, что она приехала выяснять отношения в связи с Робертом, Холли все равно чувствовала себя виноватой.
И когда спустя десять минут она разливала кофе, руки ее по-прежнему дрожали.
Даже если Кэндис и заметила волнение Холли, она этого не показывала. Она взяла чашку своими наманикюренными пальцами и воскликнула:
– Какой чудесный аромат!
Она с наслаждением отпила глоток, а затем поставила чашку на место.
– Я полагаю, вам уже известна цель моего визита, – сказала она спокойно.
Сердце у Холли подпрыгнуло. Она неловко села, и краска залила ее лицо.
– Я знаю Роберта давно, – спокойно продолжала Кэндис. – Пожалуй, он со мной с первой по-настоящему подружился в Нью-Йорке. Тогда я сама еще была в Нью-Йорке новичком, молодой и неопытной, с такими, как он, я еще никогда не встречалась, и я думаю, вы не удивитесь, если я скажу, что была в него немного влюблена.
Холли почувствовала себя нехорошо. Господи, не допусти этого, отчаянно молила она, но не в силах была это остановить.
– Я-я не совсем понимаю, какое это может иметь отношение ко мне, – с трудом проговорила Холли, потому что она почти задыхалась от вины и отчаяния.
Неужели Кэндис догадалась? Неужели она чем-то выдала себя?
Последовала краткая пауза, и, когда Холли набралась духу посмотреть на свою незваную гостью, она увидела, что Кэндис серьезно смотрит на нее.
– Однажды Роберт взял меня с собой на вечер – или скорее я пригласила его, – поправилась Кэндис, не обращая внимания на реакцию Холли. – Дело было у моего друга художника. Еды было мало, а выпивки много. Это было в первый и в последний раз, когда я видела Роберта пьяным. Я привезла его к себе домой… – Она помолчала, в то время как Холли напряглась и каждая клеточка в ней кричала «нет» тому, что ей предстояло услышать. Как бы она этого ни заслуживала, вынести это было трудно.
Она не могла вынести рассказа о взаимоотношениях Кэндис и Роберта.
– Мы начали разговаривать. – Кэндис помолчала и рот ее скривился в усмешке. – И я очень скоро поняла, что у меня нет никаких шансов, когда Роберт стал рассказывать о девушке, которую он оставил в Англии… девушке, которую по-прежнему любил. Когда он начал говорить о ней, казалось, он уже не остановится. Я все узнала о ней – о ее красоте, о ее уме… все о том, как плохо он относился к ней и как он об этом сожалеет, и я тогда поняла, даже до того, как он это сказал, что будет любить ее до конца жизни. Мне повезло. Я была достаточно молода и сильна, чтобы полюбить другого. Роберту повезло меньше… Я спросила Роберта, почему, если он действительно любит ее так, он не вернется к ней. Он ответил мне, что слишком поздно и что он причинил ей сильную боль… что она никогда не простит его и что он не заслуживает ни ее прощения, ни ее любви. Шесть месяцев назад, когда он мне сообщил, что возвращается в Англию, я спросила его, любит ли он по-прежнему ее… ту девушку. Он ответил «да». Я спросила его, что он намеревается с этим делать. Он ответил, что достиг такого момента в жизни, что попытается встретиться с ней… чтобы объяснить ей, что он чувствует, и узнать, есть ли у него шанс, и если ответ будет отрицательным, то ему придется смириться с тем, чтобы провести остаток жизни одному, потому что он никогда не сможет полюбить другую. Я перестала любить его как мужчину много лет назад, но по-прежнему люблю его как друга… и сегодня я здесь как его друг, Холли, чтобы спросить вас как женщина женщину, почему вы до сих пор не вместе, когда совершенно очевидно, что вы испытываете друг к другу.
Холли не смогла сдержаться. Она расплакалась.
В ту же минуту Кэндис обняла ее, как это сделала бы мать, хотя Холли протестовала плача, что она вся в грязи и запачкает дорогой светлый кашемировый костюм Кэндис, но в то же время не могла отстраниться от нее, отказать себе в чисто женском удовольствии разделить свои чувства с другой женщиной и узнать, что тебя мгновенно и без лишних расспросов поймут.
– Значит, я была права! – торжествующе воскликнула Кэндис, когда Холли в конце концов немного успокоилась и вытерла нос. – Я поняла, как только увидела тебя, что ты любишь его, а бедный Роберт… он просто не мог глаз от тебя оторвать. Тогда почему же все-таки вы не вместе?
