Я села так, чтобы видеть его лицо. В глазах Курха плясали жёлтые блики пламени свечей. Он весь был тёплым и невообразимо прекрасным. Родным.
Повинуясь порыву, я провела рукой по груди Курха, разглядывая оставленную моим пальцем мокрую дорожку. Только сейчас, будучи к нему так близко, но не охваченная страстью, я смотрела на мужа словно впервые, подмечая маленькие детали, прежде укрытые от меня. Небольшую родинку у ключицы. Следы чьих-то укусов. Сеть шрамов, едва заметных и более свежих, расчерчивающих кожу. Тонкие, уже едва заметные порезы на лице — память о ночи, когда родилась Лита, а я чуть было не растворилась в тумане между мирами.
Я осторожно дотронулась до одного из них, погладив пальцами щеку Курха.
— Почему они не исчезли сразу же, как мы вернулись? Разве духу можно навредить?
Курх усмехнулся.
— Мы, духи, почти бессмертны. Но это не значит, что нас нельзя ранить.
Что нам нельзя причинить боль.
Я замолчала, не зная, что ответить. Но Курх продолжил сам.
— Вот этот, — он провёл рукой по длинной полосе, наискось проходящей по рёбрам, — я получил в схватке с медведем-шатуном. Проснувшийся задолго до конца Зимы, он грозил всем большой бедой, и мне пришлось убить его. Я забрал с собой его душу, и теперь он среди других беров служит мне. Это от стрелы охотника, который посчитал чёрную птицу достойной добычей в голодное время. Что ж, не могу его винить. А это, — Курх коснулся укуса, — следы зубов твоего знакомца. Когда-то я был настолько глуп что думал, что сумею вырвать свою жену из лап смерти. Но есть вещи, над которыми не властны ни люди, ни духи.
Он улыбнулся, невесело и чуть виновато, словно бы не хотел говорить о таком сейчас.
— Все это не имеет значения, — сказал Курх тихо. Он перехватил мою руку, легко поцеловал ладонь и положил себе на грудь, ровно напротив сердца. — Самые страшные шрамы остаются здесь.
Я задрожала, словно от его слов вода в бадье вмиг стала ледяной.
— Курх…
Он привлек меня к себе, согревая своим теплом. Я чувствовала, как под моей ладонью бьётся его сердце.
— Ты так нужна мне, Сирим, моя любимая Зимняя девочка. Я просто не могу позволить себе тебя потерять.
Как я хотела сейчас, вот так прижимаясь к нему, дать обещание, что смогу, сумею найти способ остаться. С ним, с Литой, со всеми, кто стал мне дорог, но кто будет жить после того, как истечёт мой земной срок.
— Курх, я…
Но я не могла обещать этого.
Не сейчас. Ещё не сейчас.
— Расскажи мне все, — попросила я. — О Зимних жёнах и духах, обо всем, что тебе известно. Пожалуйста. Это для меня важно.
Курх кивнул.
— Обязательно. Но сейчас я бы хотел ещё немного просто побыть вместе. Хотя бы пока вода ещё тёплая.
Он приник к моим губам, а руки вновь нырнули в глубину.
Я и не собиралась возражать.
Ж
Курх позвал меня во двор, и я, подхватив Литу и отдав мужу корзину, собранную для прогулки, вышла следом за ним. Погода стояла достаточно теплая и солнечная, поэтому я старалась как можно чаще бывать с дочкой на свежем воздухе. Мы расстилали толстую шкуру прямо поверх травы, и пока малышка играла со своими деревянными зверушками, я могла заниматься шитьем, а Курх — наблюдать за нами из рабочей части двора.
Но в этот раз дух явно задумал что-то еще. Оставив Литу играть в одиночестве, он поманил меня в сторону сада.
Увидев выкопанную рядом с деревьями небольшую лунку, я недоуменно посмотрела на Курха.
— Твое деревце, — пояснил он. — То, которое ты привезла из серединного мира. Пожалуй, пришла пора его пересадить.
Курх был прав. Маленькое семечко, найденное в горсти промерзлой земли, обещало вырасти красивую тонкую березку. Но за всеми хлопотами, свалившимися на меня после рождения Литы, я совершенно забыла, что деревцу не место в тесном горшке.
Я собралась было метнуться к дому, но Курх остановил меня. Горшок уже стоял здесь, уютно устроившись между корнями одного из больших деревьев.
— Я подумал, что тебе захочется сделать это самой, — сказал Курх.
Мне стало немного неловко.
— Никогда раньше не сажала деревьев.
— Я знаю, моя Зимняя девочка, — добродушно усмехнулся Курх. — Я помогу.
Мы извлекли росток из горшка и, обхватив ладонями, осторожно опустили
в уже подготовленную лунку. Наши пальцы соприкасались, и от ощущения влажной прохладной земли и горячих рук мужа по телу пробегали теплые волны. Лита, отложив свои игрушки, подползла к краю шкуры и с интересом наблюдала за родителями.
— Вот так, отлично. А теперь добавим еще немного земли.
Маленькое деревце прекрасно устроилось рядом со своими собратьями. Я разровняла руками землю вокруг ростка, погладила тонкий ствол и крошечные зеленые листочки. Семечко, проросшее сквозь снег. Стойкий маленький росточек, переживший пору холодов, который станет однажды прекрасным могучим деревом. Я смотрела на него и думала о той любви, что мне удалось сохранить.
— Курх, я не ведь рассказывала тебе, как нашла его…
Курх накрыл мои перепачканные руки своими широкими ладонями.
— Вот увидишь, скоро твое маленькое деревце станет самым высоким в саду. Я поставлю тебе здесь лавку, если захочешь, чтобы ты могла отдыхать в тени, — в его словах звучало скрытое обещание.
Мы посидели рядом еще несколько мгновений, а потом Курх помог мне подняться.
— Есть еще кое-что, что я хотел бы тебе показать, — сказал он.
Кладовая, большая и полутемная, была одной из тех частей дома, которые были вотчиной Курха. Я лишь изредка заглядывала сюда, когда надо было пополнить запас пряных трав для кухни или принести что-то по просьбе мужа. Еда хранилась в погребе, для домашней и кухонной утвари были выделены полки в доме, а ткани и своё рукоделие я хранила в сундуках с приданным. Кладовая казалась мне местом загадочным, неизвестным, но я нутром чувствовала, что Курх не одобрил бы любопытства. И я старалась не появляться здесь без нужды.
Сейчас же у меня появилась возможность как следует осмотреться. У стен ровными рядами стояли тяжелые сундуки и короба, лежали инструменты Курха. По стенам были развешаны пучки сушеных трав, распространявших лёгкий приятный запах. Пол был сравнительно чистым, пыли практически не было — значит, сам муж, хотя бы изредка, наводил здесь порядок.
Из угла между двух мешков сиротливо выглядывала деревянная голова оленя. Детская игрушка-качалка, для ребёнка чуть старше Литы. Я чуть было не попросила Курха вынести её в дом для дочки, но тут же прикусила язык. Запоздалое осознание, что это были за сундуки и короба, накрыло меня с головой.
Теперь я видела. Различала орнамент на сундуках, клановые символы. Это было приданное других Зимних жен, вещи, с которыми они жили, игрушки их детей, будущих Хранителей и Хранительниц.
