Книга Кривая дорога - Даха Тараторина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
— Так что ж перестал?
Данко смутился, привычно прикрыл от взгляда правую руку:
— Не каждый же в деревне дурачок необразованный. Многие уже грамоте обучены, читать-писать могут. А иные просто глазастые.
— И сильные, наверное, тоже попадаются, — понимающе кивнул мужчина. — Такие, что даже руку сломать могут.
— Случалось…
Помолчали.
— Кабы не Агния, сдох бы в той яме, — тихо проговорил Данко. Серый не ответил.
— Мама! Дяде плохо! Нужно помочь! — мальчишка навострился бежать к отплёвывающему кровь мужику. Улица кишела людьми, но все шли мимо, словно не замечая сползающего по стенке грязного избитого. Мать цепко схватила Ратувога за руку и потащила сквозь толпу, не оглядываясь.
— Нас не касается то, что происходит днём. Когда-нибудь мы станем достаточно сильны, чтобы такого не случалось. Но не сейчас. Сейчас наше время ночь.
— Мама!
— Когда-нибудь, Ратувог. Я обещаю. Но не сейчас.
Выходя из леса, Серый долго шарил по карманам. Нащупал кусок хлеба, когда-то бывший мягким и воздушным, но уже давно окончательно зачерствевший, и оставил его на опушке.
Леший знатно пошутил. Уверенные, что вышли из дому только что, мужчины блуждали по лесу до самого вечера. Даже привычные к долгим переходам ноги нестерпимо болели, отказываясь гнуться, животы требовали чего-то более существенного, чем пара подсохших земляничин.
И, конечно, прорваться к хозяйке волчьего селения так и не удалось. Дважды постучали. Данко ушёл первым, заявив, что, когда понадобится, Агния пришлёт за ним: как-никак, любимец. Под дверью стоять не обязан. Серый любимцем себя не считал и подождал ещё немного. Потом ещё. И ещё чуть-чуть, пока медведеподобный охранник, отлучившийся перехватить чего-нибудь вкусного на ужин и испуганно озирающийся, возвращаясь на пост, не выпроводил просителя.
Ничего. Вот завтра он поговорит с матерью. Завтра — обязательно. Потому что что-то странное творится в посёлке, где все боготворят волчицу и готовы убивать по одному её намёку.
— Ты спишь? — осторожно спросила Фроська.
Он спал. Так крепко, как может только уходившийся за день мужчина.
— Угу.
— Ты крепко спишь?
— Угу.
— Тогда просыпайся…
Жена растолкала его, дыша уличным холодом и требуя вставать.
— Мы уходим.
Фроська не шутила. Торопливо закидывала вещи — свои и чужие — в сумку, озиралась, блестела глазами, в чём-то упрекала, требовала.
Серый усадил любимую рядом, прижал к себе, обеспокоенно спросил, преодолевая сон:
— Ладушка, что случилось? Кто тебя обидел?
Она не отвечала. Ругалась, отмахивалась, спрашивала странное. Серый с грустью смотрел на ещё тёплую подушку и думал, как хорошо было бы сейчас обвить супругу руками, обнять крепко-крепко, вдохнуть запах волос — такой успокаивающий и родной. Как жаркая дорога и терпкий ветер.
Она хотела сбежать. Столько лет мечтала о доме, и, наконец его обретя, снова рвалась в путь. Испугалась? Пожалеет ли, как только ступит за порог? Конечно. Как и всегда.
Ну уж нет. Не сейчас и не так. Это место странное, пугающее и непонятное. Но здесь его мать. Его семья и его дом. Он не станет выбирать и не позволит сделать ещё один неправильный выбор жене. Он никуда её не отпустит.
— А ты уверен, что у тебя всё ещё есть жена? — тихо спросила женщина, которую он любит больше жизни.
Горло перехватило обидой и болью. Схватить бы… Сжать до боли, до крика в объятиях: есть! Есть жена! Ни шагу она без его не сделает! Сожрёт её, вожмёт в самую грудь, запрёт в сердце, чтоб не выбралась!
Не обидеть бы. Не напугать.
Серый вышел из комнаты и лишь отойдя медленным текучим шагом до самых ворот позволил себе выпустить на волю слезу.
Утром приехали купцы. Данко выхаживал гоголем и всё злился, что молодки с девками льнут к ним. А тут, как назло, старый волк Пересвет отловил бездельника и велел таскать столы из дома во двор, чтобы задать пир, как полагается, и порадовать праздником заскучавшую молодёжь. Пришлось помогать.
Тучи, поначалу редкие и хлипкие, как утренний туман, всё сгущались, предрекая непогоду. Первый морозец щипал нос и никак не мог решить, пролиться ли дождём или осыпаться снегом. Весёлый говорок купцов, озабоченные подсчёты оборотней (не разорят ли их жёны в этом году?), гомон женщин звенели в ушах. Серый всё пытался ненароком пересечься взорами с Агнией, но волчица словно нарочно отводила глаза или отвлекалась на разговор с верным Пересветом. Хотя не пряталась, стояла вместе со всеми: руку протяни — ухватишь за локоть.
И словно яркое солнце прорезало хмурый день, мазнуло редким теплом: Фроська весело смеялась рядом с рыжим торговцем, играючи тыкала его кулаком в плечо, улыбалась. Радостная, светящаяся счастьем, она будто забыла обо всех невзгодах и снова стала девчонкой, застрявшей на яблоне тётки Глаши.
Волк долго любовался на жену, отмахиваясь от назойливых советов Данко. Всё казалось: подойдёт
— и исчезнет, растворится видение, пропадёт светлая улыбка и снова сменится волчьим оскалом.
Оборотень едва узнал в торговце паренька, которому много лет назад в Марину ночь по глупой ревности расквасил нос. А вот Радомир его припомнл сразу. Зла, оказалось, не держал.
Однако сам полез нарываться:
— А что это мы обленились вконец? Неужто нету больше молодца, что бросит мне вызов?
И пусть бы бахвалился, не жалко. Всё одно оборотням строго-настрого запрещено обращаться во время рукопашной, да почуял Серый взгляд, на который нельзя не обернуться.
Агния улыбалась. Для него. А стоило сыну податься к матери, загореться надеждой, отвернулась к Радомиру, всё так же весело зазывающему смельчаков померяться силой.
Ему придётся победить. Серый вошёл в круг, оставив сомнения за чертой.
— Разошлись! — Пересвет точно из тёмного колодца вырвал.
Сероволосый мужчина долго смотрел на свои руки, пытаясь понять, не проступили ли когти.
— Ратувог сегодня победил, — проговорила Агния, — идём, сынок, ты заслужил свою награду.
Напуганный собственной злобой, не решающийся обернуться на поверженного противника или поднять виноватый взгляд на жену, он поспешил спрятаться от зрителей в доме.
— На что он мне?
Сероволосый мальчишка стоял в тёмных чужих сенях, не решаясь ни присесть, ни прислониться к стене. Он не плакал и не дрожал. Больше нет. Лишь смотрел в пустоту, в бездну, куда окунули его страшные люди. Не вынырнуть из тьмы, не выплыть, не пошевелиться…
За стенкой спорили женщины. Тихо, но напряжённо.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Кривая дорога - Даха Тараторина», после закрытия браузера.