Книга Законник - Василий Горъ

— Справимся, ваша светлость! — затараторил палач, и, сорвавшись с места, в три прыжка оказался у клети.

Тяжеленный подзатыльник парня по прозвищу Кувалда вбил голову Фахрима между двух прутьев, а удар кулака Гирена, пришедшийся в область печени, заставил разбойника согнуться пополам. Потом из клети раздался короткий вскрик, хруст ломающихся пальцев и истошный вой…

…Помощники королевского палача старались не за страх, а за совесть — уже через минуту после того, как Фахрима вытащили из клети, его руки и ноги оказались привязаны к концам деревянного креста с выемками, а зажатое между деревянных плашек лицо — обращено к толпе. Несколько мгновений ожидания — и в мертвой тишине, воцарившейся над площадью, раздался звук шагов королевского палача.

Мэтр Гирен не торопился — сдвинув в сторону одного из помощников, он подошел к столику со своим инструментом, взял с него граненый стальной ломик и вопросительно посмотрел на графа Утерса.

— Делай свое дело, палач… — кивнул Законник.

— Как прикажете, ваша светлость…

Услышав последние слова, Фахрим забился в конвульсиях, и, не сумев вырваться из пут, истошно завыл.

В толпе, ожидающей начала экзекуции, раздались смешки.

Впрочем, стоило мэтру Гирену оказаться рядом с крестом и поднять ломик, как заткнулись даже самые завзятые шутники.

Примерившись, палач взмахнул рукой — и над площадью раздался хруст костей предплечья. А потом — дикий крик Когтя:

— Не-е-ет!!!

…Гирен ломал кости в точном соответствии с рекомендациями трактата 'О телесных наказаниях и способах умерщвления приговоренных', написанного мэтром Седдиком Весельчаком лет эдак пятьдесят тому назад. То есть так, как предписывалось всем мастерам пыточных дел Элиреи. Правое предплечье, правое плечо, левое предплечье, левое плечо. Несколько минут передышки, позволяющих приговоренному свыкнуться с испытанной болью и начать представлять себе дальнейшие мучения. Потом — удары по ногам: правая голень, правое бедро, левая голень, левое бедро. Пауза вдвое длиннее — и три удара, ломающие хребет. А еще он вел себя абсолютно равнодушно: в его глазах ни разу не промелькнула даже тень каких-либо эмоций. И даже перебивая Фахриму позвоночник, мэтр Гирен наносил удары так, как будто отрабатывал их на манекене.

Зато у одного из его помощников мучения Когтя вызвали приступ нездорового сладострастия: после завершения экзекуции, привязывая переломанное тело разбойника к колесу, парень то и дело вытирал потеющие ладони о штаны и чуть ли не рычал от удовольствия. А когда колесо с воющим от боли Фахримом закрепили на шесте и подняли на высоту десяти локтей, по телу парня пробежала дрожь удовлетворения…

Скривившись от омерзения, Томас покосился на своего сюзерена и вздрогнул: в глазах Законника плескалось самое настоящее безумие:

— Гирен!!!

Услышав рык графа, палач аж присел. И развернулся на месте так быстро, что потерял равновесие:

— Я, ваша светлость!

— Вот этому… страстотерпцу — двадцать плетей! И столько же тому, кто взял его на работу в пыточный приказ…

— Он не работает в приказе, ваша светлость… — робко подал голос королевский судья. — Это доброволец… Атерн — город маленький, должности помощника палача у нас нет, поэтому на каждую казнь мы набира-…

— Ясно… — слегка успокоившись, буркнул Утерс. — Тогда накажете этого. Не сейчас! После моего отъезда… А пока засуньте его в клеть…

— За что, ваша светлость? — заорал парень, почувствовав, как на его предплечьях смыкаются стальные пальцы Гирена.

— Пытки и казнь — это наказание. Для преступников. А не способ получения удовольствия для тех, кто их пытает… — с омерзением глядя на него, объяснил ему граф. Потом хмуро посмотрел на палача и добавил: — Если я узнаю, что эта тварь еще раз поднимется на эшафот, ты получишь пятьдесят…

— Не поднимется, ваша светлость… — хмуро пробормотал палач. — Разве что в последний путь… Я прослежу…

— Хорошо… — кивнул Законник. Потом жестом заткнул начавшего причитать парня, обвел тяжелым взглядом не понимающую, что происходит, толпу и поднял перед собой правую ладонь:

— Итак, шайка Фахрима Когтя прекратила свое существование. То же самое будет со всеми, кто решит зарабатывать себе на жизнь разбоем или воровством. Я вам это обещаю. Так что, прежде чем брать в руки кистень или копье и отправляться на большую дорогу, представьте, что вы делаете первый шаг на эшафот…

— Уже представили… — хохотнул какой-то парнишка. — Страшновато! Только вот некоторым уж очень хочется кушать…

Услышав звук подзатыльника, которым родственники окоротили разошедшегося смельчака, Ронни криво усмехнулся:

— Про размер налогов в баронстве Квайст я уже знаю. И уже принял меры: у вассалов барона Самеда будет возможность зарабатывать себе на жизнь честным трудом. Мало того, то, что взято у них мытарями барона Квайста сверх положенного по закону, будет им возвращено. В самое ближайшее время. Поэтому любой, кто считает себя пострадавшим, может отправляться в родовое имение Квайстов и обращаться с прошением к моему оруженосцу Томасу или к коронному нотариусу Атерна мэтру Девиро. Да, еще. Хотелось бы обратить ваше внимание на то, что каждый случай переплаты будет разбираться предельно тщательно, а лица, уличенные в завышении причиненного им ущерба, получат по заслугам…

— Чуточку попроще, ваша светлость… — еле слышно прошептал Ромерс, увидев, как вытянулось лицо стоящего перед эшафотом мужика.

Законник жестом показал, что понял, и, снова приподняв ладонь, заставил толпу замолчать:

— Для тех, кто не понял. Вы получите только то, что вам должны. И ни медяком больше. А те, кто решит обмануть моих людей, будут наказаны…

— Обманывать Утерсов — тоже шаг на эшафот… — хихикнула разбитная девица лет эдак двадцати от роду, опирающаяся на плечо мрачного, как грозовое небо, старика. — Скажите, ваша светлость, а правда, что вы арестовали барона Квайста и сучк-… его супругу?

— Правда… — кивнул граф. — Закон — един. Для всех. В ближайшие дни чета Квайст предстанет перед Королевским судом…

— С ума сойти… — выдохнула девица. Потом ошалело посмотрела на свое спутника, зачем-то подергала себя за косу и… рухнула на колени. Прямо там, где стояла…