— Дори, — позвал он, положив руку сзади ей на шею, чтобы она повернулась к нему лицом, — поцеловаться. На прощанье.
Но она не повернулась и поцеловать его не захотела.
И, вопреки добрым намерениям, Коула охватил гнев. Может, она не захотела его поцеловать, потому что увидела, какой он преданный, причем предан той, что завлекла их в эту беду? Может, упоминание об этом ее драгоценном городишке заставило ее осознать, кто он, а кто она?
Когда они въехали в город, у Коула был крепко сжат рот. Он должен сделать все, что в его силах, чтобы вызволить ее отсюда невредимой, и это будет все, конец их отношениям.
Дори отказалась поцеловать Коула, потому что этот поцелуй был бы как слова «прощай навек». А она вовсе не собиралась говорить «прощай» после того, как всю свою жизнь искала человека вроде него. Она его любила и собиралась его беречь. И сберечь живым.
Конечно, она не представляла, как собирается защитить его от пули, но надеялась что-нибудь придумать.
Первое, что случилось плохого с этим наспех состряпанным планом Коула, было то, что Форд велел им обоим идти с ним в салун. Она знала: Коул хотел, чтобы один из людей Форда остался снаружи и стерег ее, но Форд не захотел разделять группу. В этом проявился его здравый смысл, но Дори сомневалась, что, пока он будет держать в заложниках такого человека, как Коул Хантер, у него хватит ума воздержаться от одной, а то и от двух бутылок виски.
В ее голове промелькнуло, что Коул планировал «отвлечь внимание». Что бы это значило для человека с его репутацией? Возможно, он затеет ссору, и предполагается, что во время этой драки Дори выбежит за дверь, запрыгнет на лошадь и уберется подальше, пока мужчины не догадаются, что она сбежала. Интересно, что он думал о ней? Она ведь призналась, что любит его. Он что, решил, будто она любит его, пока дела идут хорошо, а когда плохо, то она сбежит?
Какой-то момент после того, как они вошли в салун, Дори после солнца плохо видела, но, когда глаза привыкли, она разглядела еще меньше. Здесь все было в дыму, и, судя по крайней мере по запаху, пива пролили так же много, как и выпили. Всюду были мужчины, но они не походили на тех, кто по воскресеньям посещает церковь. Они держали в руках карты или выпивку, оглядывая в этой время комнату так, как будто каждый был их врагом.
Было тут и несколько женщин, слоняющихся по комнате с мертвыми глазами. Дори слышала о таких «плохих» женщинах и всегда представляла их опасными и коварно заманивающими. Она думала, что такие женщины должны много чего знать о тайнах мужчин, но женщины в этом салуне выглядели грязными и уставшими. У нее было ощущение, что больше всего на свете им хочется принять горячую ванну с куском душистого мыла и хорошо выспаться ночью.
Прежде всего салун ее разочаровал. Где же опасность и интриги? Это было просто место, заполненное уставшими и скучающими людьми.
Она была так поглощена своими наблюдениями, что чуть не пропустила момент, когда Коул, сделав вид, что падает, потянулся ногой к револьверу в открытой кобуре у одного из карточных игроков. Все, что должен был сделать тот человек, — переменить положение тела, и Коул был бы пойман с поличным. И Дори не считала, что нахмурившийся за картами мужчина выглядит так, как будто простит Коула, если его схватит.
Дори не обдумывала, что собирается делать, пока этого не сделала. Все, что было у нее на уме, — это слова «отвлечь внимание». Коулу требовалось, чтобы народ в салуне не был таким настороженным.
Минуту Дори ходила взад и вперед перед самым толстым из людей Форда, а в следующую минуту открыла рот и запела. Она пела лишь в церкви и поэтому знала не очень много песенок, подходящих для салуна. Но помнила коротенькую песенку о поющей птице, и подумала, что, может быть, мужчинам понравится. Потом еще она подумала, что вряд ли кто-нибудь в салуне такой уж знаток музыки и будет слишком придирчив к тому, что слышал.
Когда вся полная комната народу стала замирать, уставившись на нее, на несколько секунд у нее пропал голос. В отличие от хормейстера в Лэсеме, ни один не выразил недовольства. Вместо этого все, казалось, глядели на верхнюю часть ее платья — или, скорее, на отсутствующий верх ее платья.
Дори подняла руку к горлу и продолжала петь.
— Дори, — зашипел Коул. Он сделал к ней шаг, но она ускользнула от него в надежде, что, пытаясь заставить ее делать то, что он хочет, он потеряет не слишком много времени зря, такого драгоценного для них времени. Ей уже надоело до чертиков делать то, что требуют мужчины. Делая то, что им желательно, женщина создает себе очень скучную жизнь. А кроме того, Дори кое-чему научилась за последние несколько недель. Она слушалась своего отца, а он за это держал ее в тюрьме и требовал от нее все больше. Ровена же отцу не повиновалась и получила любовь и свободу. Сейчас Дори слушалась мистера Хантера каждый раз, и — ей-Богу! — он в нее влюбился. Когда она выберется из этой беды, она обдумает всю эту философию, хотя уже сейчас должна признать, что в этом нет никакого смысла. Между тем она собиралась слушаться мистера Хантера во всем, так что, возможно, в конце концов он будет целовать ей ноги — или что там еще он хочет целовать, думала она.
С тех пор, как все глаза устремились на нее, Дори отошла от людей Форда и ни один не попытался остановить ее. После трех куплетов птичьей песни она запела коротенькую песенку с приятной мелодией, которую слышала от жены бакалейщика.
Через несколько минут, как она догадалась, она потеряет внимание публики, но до сих пор Коул ничего не предпринял, стоял на одном месте и пылая негодованием. Он нисколько не приблизился к осуществлению намерения добыть оружие, или лошадей, или вообще чего-либо. И уже казалось, что снова мужчин в салуне больше увлекали карты, чем пение (пусть даже и новой) полураздетой женщины. Когда мужчины убивают друг друга пачками, нужно очень постараться, чтобы удержать их интерес.
Дори не думала, что делает, просто что-то делала.
Главное — заставить мужчин сосредоточить внимание на ней, а не на Коуле. Сначала она стояла у стены салуна и пела, затем взобралась на табурет, перешагнула на стойку бара и стала прохаживаться по длинной поцарапанной поверхности красного дерева, а затем запела погромче. Поглядывая сверху на публику, она заметила, что Коул, наконец-то пришел в себя и ищет револьвер.
Между тем Дори стало весело. Может, потому, что она слишком долго жила как в тюрьме. А может быть, из-за того, что годами никто не обращал на нее внимания, тогда как старшая сестра притягивала к себе взгляды всех мужчин. Она сама не сознавала почему, но ей стало весело.
Она повторила свою песенку о птичке, но теперь исполнила ее по-другому. И тут она увидела, что Коул потянулся к столу за несколькими монетами, а один из игроков вот-вот его заметит. Чтобы заставить мужчину смотреть на нее, Дори приподняла юбку, показав лодыжку.
Реакция мужчин была настолько простосердечна, что она приподняла юбку повыше — немножко. «Что за суета и волнение из-за пустяка, — подумала она, — и это всего навсего из-за лодыжки!»
