— Я принесу салат и хлеб, — сказала Энн-Мери.
— Я помогу вам, — предложила Мэгги.
Когда женщины вернулись из кухни с картофельным салатом, за столом собрались уже все. Гости передавали друг другу тарелки с мясом, а Энн-Мери и Мэгги накладывали всем салат. В небе стояла полная луна с алыми вкраплениями на тускло-золотом диске.
— Это потому, что ночи становятся холоднее и уже не за горами осень, — объяснил Дэниэл.
У Шона была другая точка зрения, и он заспорил с отцом, причем весьма горячо, но все закончилось дружескими объятиями и похлопываниями по плечу. Видно было, что они любили друг друга. Мэгги смотрела на них с завистью: ей такой дружеской близости очень и очень не хватало.
Об убийствах за столом поначалу не упоминалось. Все хвалили стряпню Дэниэла и приготовленный им к мясу соус. Заметив, с каким аппетитом уписывает мясо Мэгги, Дэниэл расцвел.
— Сразу видно, вы знаете толк в еде, — сказал он, — не то что нынешние трясогузки, у которых и тела-то никакого нет — одна кожа да кости.
— Папа! — крикнул со смехом Шон. — Ты вгоняешь мисс Монтгомери в краску.
— А что я такого сказал? — удивился Дэниэл. — Всякий знает, что мясо полезно. Господь Бог создал нас плотоядными существами, так что нечего изображать из себя канареек, как это делают некоторые девицы, питающиеся проросшими зернышками.
Когда с мясом и салатом было покончено, а в воздухе зажужжали надоедливые насекомые — спутники надвигающейся ночи, все перешли в дом, где гостей ждали кофе и крем-брюле, приготовленное Энн-Мери. Все расположились вокруг массивного стола в библиотеке — самой уютной и комфортабельной комнате в Оуквиле. Мэгги сидела рядом с Шоном, удивляясь тому, как просто и естественно чувствует себя рядом с этим человеком. Стоило ей, однако, случайно коснуться руки Шона или встретить его взгляд, как ее обдавало жаром. Желая скрыть, что ее волнуют взгляды и прикосновения Шона, Мэгги сосредоточила внимание на Дэниэле. Тот, стоя за старинным письменным столом, перебирал какие-то древние книги и манускрипты, громко комментируя особенно ценные приобретения своей библиотеки. При этом Дэниэл обращался в основном к Шону.
— Взгляни, сынок, на эти газеты. Думаешь, это старая, ни на что не годная макулатура? Эти газеты хранят в себе сведения о «человеке с топором», или Топорнике, который тоже был родом из нашего города. Говорят, он зарубил тринадцать человек, и хотя родственник одного из убитых клялся, что пристрелил Топорника, полиция так и не обнаружила его тела.
— Папа, в те времена не было такой техники, какая есть у нас сейчас, — заметил Шон.
Дэниэл покачал головой:
— Некоторые преступления не раскрываются никогда, и ты об этом отлично знаешь. Они годами числятся как нераскрытые, потом дела сдают в архив, а преступник преспокойно разгуливает на свободе.
— Но эти два убийства, что на нас повесили, мы должны раскрыть быстро, — сказал Джек.
— Иначе добрые горожане Нового Орлеана просто-напросто съедят нас живьем, — вставил Майк Остин.
— Интересная мысль… Как вы думаете, мисс Монтгомери, в Новом Орлеане и вправду проживают добрые горожане? И много ли таких, позвольте узнать? — осведомился Дэниэл.
— Их не больше и не меньше, чем в любом другом крупном городе Соединенных Штатов, но они есть и стараются сделать свой город лучше, красивее, а главное — очистить его от преступников, — заявила Мэгги.
— Многое зависит от того, что именно мы называем преступлением, не так ли? — Дэниэл сел на крутящийся стул у письменного стола.
— Конечно, — отозвалась Мэгги.
— По-моему, папа, ты подбираешься к области моральных категорий, а они, как известно, труднее всего поддаются толкованию, поскольку неоднозначны, — заметил Шон.
Дэниэл ткнул пальцем в лежавшую на столе книгу:
— Позвольте привести вам один пример. В 1862 году янки взяли Новый Орлеан. Это сейчас мы считаем, будто все они были добры и морально чисты. Может, так оно и было, не спорю. Но тогда начальником военного трибунала назначили человека, явно не из числа моралистов. Я говорю о…
— Бисте Батлере, — вставил Джек.
— Именно о нем. В ту пору у многих женщин и девушек города в армии южан были мужья, женихи, братья, поэтому-то они не больно жаловали пришельцев, и всякий разумный солдат-янки это понимал. Но старый Бист Батлер издал специальный циркуляр, регулирующий поведение женщины-южанки. Цитирую: «Всякая женщина, которая грубо обошлась с солдатом-янки, должна рассматриваться как проститутка, и к ней следует соответствующим образом относиться».
— Грубовато, ничего не скажешь, — пробормотала Энджи.
Дэниэл мрачно ухмыльнулся.
— Так вот, одному бравому солдату-янки этот циркуляр пришелся очень по душе. Уж и не знаю, скольких южанок он изнасиловал, пока не наткнулся на молодую девушку по имени Сандра Хилл. Она оказала ему сопротивление, и этот солдат, желая утихомирить девушку, убил ее.
— Вот ужас-то! — воскликнула Сисси. — Но что же случилось с тем янки? Думаю, его после этого расстреляли на месте?
Дэниэл покачал головой:
— Ничего подобного. Янки, конечно, арестовали, но расследование установило, что Сандра Хилл была женщиной аморальной, поскольку грубо обошлась с этим солдатом, и янки приговорили к телесному наказанию и увольнению со службы.
— Это все, конечно, ужасно, но где же здесь моральная дилемма? — осведомился Джек.
— А что случилось потом? — спросила Энн-Мери.
— А потом было вот что: пока этот солдат сидел в гарнизонной тюрьме, некоторые добрые жители Нового Орлеана решили взять правосудие в свои руки. И как-то ночью эти добрые люди вломились в камеру, где содержался янки. Наутро солдата нашли мертвым. У него была отрублена голова саблей, позаимствованной этими добрыми людьми у другого солдата-янки — у спавшего, как сурок, часового.
— Жуть. — Сисси зябко поежилась.
— Но было ли это правосудием? — спросил Шон.
— Давайте лучше ответим на такой вопрос: убийство солдата — это преступление или акт правосудия? У нас в Штатах по этому вопросу до сих пор ломают копья. Можно его и иначе поставить: к примеру, казня преступника, совершаем ли мы убийство? А если нет, что тогда смерть солдата-янки — убийство или правосудие?
— А убийцу того солдата нашли? — спросила Мэгги.
Дэниэл покачал головой:
— Не нашли. Даже если кто из добрых горожан Нового Орлеана что-то о нем и знал, то не проронил ни слова. Этот инцидент замяли, а в скором времени Бист Батлер был освобожден от должности и уехал из Нового Орлеана. Есть и другие интересные случаи. В связи с одним из них упоминается даже фамилия Монтгомери.
— Правда? — Шон посмотрел на Мэгги: — Вы знаете, о чем отец собирается нам поведать?
Мэгги кивнула:
