Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Поначалу она пыталась анализировать происходящее: «Городской старшина не решился казнить итера, оставив все решения неведомому князю, к которому мы и поедем в сопровождении двух десятков дружинников под началом самого дружинного головы Зубана Брекатило. Что за князь? Почему Можайск — стольный град? А куда делись Москва, Рязань, Смоленск, Тверь, Ярославль, Владимир? Хотя о каком-то „Володимирском посаде“ кто-то вроде упоминал… И про Смоленск было… Что же это за мир такой? Если он — не прошлое и не настоящее, получается — будущее? Нет, такого будущего быть не может. Значит, правы те ученые и фантасты, что утверждают, что существуют параллельные миры? Впрочем, главное не в этом. Главное — как отсюда выбраться?»
Тамара пыталась мыслить логически — чтобы найти выход, надо сперва понять, как они сюда попали. Но кто поможет, кто подскажет, если кругом беспросветное невежество, а теперь еще и откровенная враждебность? У дверей стража стоит, в туалет под присмотром ходить приходится. Одно радует — раненый, оказавшийся каким-то ужасным Итером, пошел на поправку. Антибиотик сделал свое дело, рана перестала гноиться, парень очнулся, начал есть и уже садился на топчане, придерживаясь за край исхудавшей рукой.
Когда он впервые открыл глаза и осознанно огляделся, Тамара спросила, как его зовут.
— Где я? — вопросом на вопрос ответил раненый.
— В городище Покровском, — пробасил сидевший поодаль Мыря. — Казнить, слыш-ко, тебя собирались, да вроде минула эта гроза. Теперя к князю поедем.
— Незнать! — охнул парень, потемнев лицом. — Убью!
— Успеешь! — ухмыльнулся домовой. — Время будет. А пока ответька, мил-друг: что ты за человек и пошто и мы с тобой в переплет попали?
Но раненый лишь плюнул в сторону, скрипнул зубами и отвернулся. Тамара укоризненно посмотрела на Мырю и попыталась разговорить парня — безуспешно. Посверкивая ненавидящими глазами из под повязки, тот молчал как рыба.
— Небось расшевелится, когда делом докажем, что не враги мы ему, — туманно сказал девушке незнать, но больше к раненому не ходил, сутки напролет просиживая в приделе, где резал из липовых колобашек ложки и звериные фигурки.
Еду затворникам носили из терема городского старшины. Однажды с котлом и караваем хлеба под мышкой явился Теребенька. Тамаре удалось коротко переговорить с ним. Служка заверил, что долг свой помнит и что вещи пленников лежат в ухоронке нетронутыми.
— Если сумеешь скрытно передать их нам перед отъездом — считай, отплатил ты за спасение свое, — сказала ему девушка. Теребенька просиял — чувствовалось, что его тяготило то положение, в которое он попал, но долг есть долг, и служка ходил, как хворью согнутый. Теперь же появилась возможность освободиться от тяжкой ноши.
— Все исполню — комар носа не подточит, — заверил Теребенька, прихватил пустую посуду, оставшуюся с прошлого раза, и был таков.
Назначенный Гнатилой срок приближался. Раненый поднялся и теперь молчаливой тенью слонялся по лечебному покою, волком зыркая на всякого входящего. Лишь однажды он спросил у Тамары, принесшей ему брусничный отвар:
— Снаряга моя где? Шибало? Тексты?
— Все цело, — шепотом ответила девушка, поразившись, что обитателю этого мира знакомо слово «тексты».
— Я спросил — где? — гоняя желваки по обтянутым пергаментной кожей челюстям, повторил парень.
— Где надо! — обозлилась Тамара. — Придет время — узнаешь. Думаешь, ты молчун, а мы вокруг скакать станем? Даже «спасибо» не сказал, а ведь я тебя с того света вытянула!
— Зачем? — с горечью сказал парень. — Чтоб Князевым катам отдать? Небось со всеми орать будешь от радости, когда мне руки-ноги рубить станут.
— Ну, знаешь ли… — Тамара сунула ему в руки крынку с отваром и, задохнувшись от возмущения, выскочила из лечебного покоя.
…Утро отъездного дня выдалось хмарным. Накрапывал мелкий, нудный дождь. Дружинный голова Зубан Брекатило лично явился за пленниками. Его сопровождало с десяток здоровенных — кровь с молоком — бойцов в полном вооружении.
— Пошли, что ли. Коня уже подняли, пора, — прогудел он в дверях. «Только бы Теребенька не подвел», — кусала губы Тамара, надевая поверх летника суконный охабень-однорядку. Мыря набросил на плечи шерстяную епанчу. Итера обрядили в старую ватную шуйку, расшитую по швам красными и зелеными шнурами, на голову поверх повязки нахлобучили дерюжный колпак.
У коновязи, окруженной низкими длинными сараями, толпился народ. Городской старшина явился в сопровождении дьяков и дружинников, посадский люд собрался вдоль путеводной плеши. Конь уже перестал быть грудой бревен, вновь обернувшись древесной повозкой. Пузырь, с помощью ворота притянутый к земле, почти не светился, Чуть колтыхаясь под легким ветерком. Парус лежал свернутым. Вокруг суетились работники коновязи, полуголые, несмотря на ледок, сковавший лужицы. От них валил пар.
— Ох и тяжкие чары на энтом коне лежат. — Мыря натянул лисий треух на самые глаза. — И первый раз вижу я, чтобы личеням такие сплетки подвластны были. Дарованные чары, надо ж…
— Смердунов кормить будут! — восторженно взвыл в толпе мальчишеский голос.
— Фу-ух, готовьтесь, братия, сейчас начнется, — прогудел за спиной Тамары один из дружинников. — Я это зловонье с детства не переношу.
— А ты ротом дыхай, — со смешком посоветовали ему. — Ротом оно не пахнет…
Путников подвели к коню. Поодаль коновязчики, забравшись на А-образную лестницу, рассупонивали туго стянутую горловину под брюхом пузыря. Несколько человек в кожаных запонах отворили двери ближайшего сарая, и оттуда шибануло навозным духом.
— Смердунов берегите! — заорал старшой над работниками, грозя кому-то кулаком. — Коли подавите — шкуру спущу!
Из пузыря под ноги коновязчикам посыпался какой-то мусор, а затем Тамара увидела толстых зверьков с лоснящимися тугими животами, беспомощно вываливающихся на землю. Они пищали, еле шевеля короткими лапками, и вертели безглазыми мордами, тычась во все стороны, как кутята.
Запах между тем сделался нестерпимым — к навозной вони примешалось амбре, издаваемое смердунами.
— Шлаки отгребай! — надрывался старшой. Отвесив не слишком расторопному работнику пинка, он повернулся к сараю: — Назьмо давай! Пора, а то застудим! Игаха! А ну, живее, дупло тебе раздери!
Мужики забегали, таская носилки и волокуши с навозом. Вилами и лопатами на длинных черенках его загружали прямо в пузырь, распихивая по боковинам.
— Хорош навозец-то! — принюхиваясь, одобрительно крякнул сутулый дьяк с лоснящимся плоским лицом. — Сласть просто. Сам бы ел. Надолго хватит…
Тамару едва не вырвало. Она уже давно воспользовалась советом неизвестного ей дружинника и «дыхала ротом», зажав нос пальцами, но навозный аромат был так силен, что слезились глаза. Хватаясь за плечо Мыри, девушка изо всех сил старалась не потерять сознание и поэтому не сразу поняла, что кто-то настойчиво дергает ее за откидной рукав охабня.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
