Когда за мной пришла Реби, я уже успела прийти в себя, переодеться в чистое и даже умыться, желая избавиться от тягостного ощущения того, что меня измочалили о шершавую каменную стену.
Пришлось спускаться к завтраку. Жизнь в резиденции после бала, шумно прошедшего накануне, пока текла вяло. Две девушки из амант, что были отобраны в другом пансионе Рассветной Матери — на юге королевства — и вовсе не пришли. И отчего-то брало подозрение, что они тоже провели ночь отнюдь не в своих комнатах. Возможно, они уже связаны с теми, кто их выбрал. Такое случается во время первой близости. Когда руна пуртат сплетается с руной мага, образуя совсем другой знак, который проявляется, только когда они вместе.
Кого-то устраивала такая жизнь — наложницы, на которой, если ты не из высокого рода, никогда не женится никто из приближенных к королю или принцу магов. Но о них заботятся до поры, купают в роскоши — пока не родится первый ребёнок. А там уже участь их зависит от того, какие способность он в себе заключит.
Девушки сидели за завтраком тихие и настороженные: уж каким бы буйным ни было вчерашнее веселье, щедро сборенное вином, а с утра всё равно всем вновь стало неловко в присутствии всех этих мужчин самого высокого происхождения и самой большой силы. Тут были и молодые советники самого короля, которые лишь недавно вступили в права. И соратники принца с самой юности. Все они то и дело скользили острыми ощупывающими взглядами по четырём девушкам, что сидели за другой половиной длинного стола.
В светлой, наполненной рассеянными занавесками на окнах лучами солнца столовой поначалу раздавался только мерный стук приборов о тарелки. Мы с Донатой старались даже взглядами лишний раз не пересекаться. И до жути хотелось узнать, что за встреча была у неё в южной галерее. Раз она тут, а не томится до выяснения правды в подземельях замка, то ничего страшного не случилось. Но Доната всё равно выглядела бледной и чуть напуганной.
Помалу мужчины, не слишком тревожа девушек, начали переговариваться, ничуть не стесняясь обсуждая прошедшие смотрины, от которых остались, признаться, смешанные впечатления. Кажется, всё было вполне прилично — со стороны. И даже спокойно и степенно поначалу. Да вот только все прекрасно знали, что кроется за всем этим показушным приёмом. Впрочем, маги выглядели довольными — и как-то унизительно было их веселье, словно они сходили на гуляние в публичный дом.
Правда, по виду молодых мужчин никто не сказал бы, насколько бурно прошёл их вчерашний день и как поздно он закончился. Принц Венцель и вовсе сиял, словно серебряный кубок. Одетый в лёгкую белоснежную рубашку с небрежно закатанными к локтям рукавами, в плотный, тесно облегающий его грудь и узкую талию камзол до середины бедра — он выглядел свежим и хорошо отдохнувшим. Надо думать, тут не обошлось без какого-нибудь хитрого снадобья, которым его одарил один из приближённых. Даже его пепельно-русые волосы нестерпимо, слишком глянцево сияли, ловя рассеянные лучи солнца, что лились на его голову и плечи из окна сбоку. На груди поблескивал хрустальный, тончайшей работы, собирающий сосуд, который стягивал энергию по каналам от ближайшего открытого Колодца к нему. Такие полагались всем магам, кроме Видящих. Принц был настолько нереально безупречен, что аж оскоминой всё во рту сковывало. И любоваться бы, да я всё отводила взгляд, словно от слишком усердно начищенной медной монеты, которая слепит глаза. Остальные мужчины явно меркли на его фоне, хоть и старались изо всех сил ни в чём ему не уступать.
Да только и светлый, почти безмятежный взгляд его высочества потускнел, а мягкие, но всё же не лишённые мужественности черты лица заострились от неудовольствия, как только вальяжный разговор с гостями свернул в неожиданное русло.
— Зря Альдор де ла Фиер не приехал. Многое упустил, — окинул девушек масляным взглядом худощавый и высокий смотритель королевских алхимических мастерских Валер де ла Стан. Он-то, видно, и преподнёс Венцелю то самое снадобье, что быстро вернуло ему бодрость после затянувшегося веселья. Он откинул от лица тёмные прямые волосы, и улыбнулся чему-то — как будто приятному воспоминанию.
— Зря? — фыркнул принц Венцель. Возмущённым жестом он бросил на стол вилку. — Да радуйся, что этот надменный ублюдок — простите, милые офате! — остался в своём каменном коробе рядом со своим калечным братцем. Мне пришлось звать его из обязательств. Из его статуса. Да я только рад, что он не приехал. Иначе своей кислой физиономией он испортил бы весь вечер.
Красиво изогнутые чёрные брови принца сошлись к переносице. Он вновь взял со стола прибор и зло воткнул его в хрустящий лист салата. Соратники его многозначительно переглянулись, никак не комментируя столь явное неприятие единственного не приехавшего на бал гостя. Но, видно, что-то случилось между Венцелем и этим загадочным Альдором, раз в каждом слове его сквозила едва не ненависть.
Девушки тоже озадаченно обменялись взглядами, но на их лицах всё же отразилось некоторое понимание. Да и не удивительно. Мало кто не слышал фамилию де ла Фиер. Крупные попритеры (Попритер — землевладелец, аристократ, имеющий высокий статус при дворе, прим. автора), им принадлежала целая провинция на севере королевства, границы которой заканчивались только недалеко от Пьетра Гри. Богачи, владеющие глубокими рубиновыми копями в Некларских горах. От их рода сейчас остались двое сыновей — а вот о них я знала мало. В пансионе о братьях де ла Фиер рассказывали неохотно, как будто они сами не слишком-то распространялись о своей жизни. Слышала только, что младший ещё очень молод, едва не ребёнок, а старший — один из завиднейших женихов королевства — вовсе не отбивается от наседающих со всех сторон невест. Может, страшен, как взор прислужника Закатной Матери? Я его не видела, потому и представить не могла.
Но его демонстративный отказ приехать на обязательный для самых сильных магов бал наделал в Пьятра Гри немало шума.
— А может, вы боитесь, ваше высочество, что он составил бы вам неплохую конкуренцию? — не удержался от колкости чуть опоздавший на завтрак унбар Мариан Шербан.
Гнева его высочества он, видно, не боялся. Потому как был приближен к самому королю. И складывалось впечатление, что считал встречу всех этих молодых выскочек несерьёзной забавой. У него-то, говорили, были совсем другие цели.
Венцель заметно взвился на его слова, но всё же сохранил ещё какое-то самообладание.
— Вы придержали бы своё ехидство, унбар Шербан, — нарочито ласково проговорил принц. — Кому он мог бы перейти дорогу, так вам в первую очередь. Да и мало приятного вообще общаться с де ла Фиером. Он, как змея, отравляет всё вокруг себя. Будто вы не знаете.
Мариан неопределённо пожал плечами, с лёгкой усмешкой на губах вновь опуская взгляд в свою тарелку.
— В малых дозах яд змей для некоторых весьма полезен, — всё же добавил он.
Но молчаливым велением принца разговоры об Альдоре де ла Фиере были прекращены.
Воцарилось смущённое молчание. Мужчины чуть поумерили вдохновлённую взбудораженность, всё больше теперь помалкивая. Лишь один раз за оставшееся время завтрака, когда ощутимо начало давить на всех взволнованное напряжение, Венцель разомкнул губы, чтобы обратиться к будущим амантам:
