Грохот Ревущего заглушал стук моих ботинок по камням моста.
За высокими стенами амбара располагался загон, где вовсю кипела жизнь. Местные фермеры разгружали ящики с дынями и квохчущих кур драконам (последние предназначались на ужин), перебрасывали лопатами солому и щепки в специальные бочки. Те, кого наняли нам в помощь, подметали каждый дюйм загона. Двери амуничника были широко распахнуты, седла для вылета родителей стояли наготове. В свете фонарей поблескивала промасленная кожа.
Я повернула за угол к по-прежнему закрытой, полной малышей драконятне… и чуть не врезалась в Дариана, который остановился понаблюдать за представлением.
– Туда не ставь! – отец отмахнулся от обливающегося потом фермерского сына – тот пытался пристроить хлипкую телегу к бочке. – Эй! Ты что делаешь? Я же сказал, подожди с соломой! Ее надо в другое место!..
Тщедушный паренек с трудом натянул поводья встревоженной лошади, стараясь повернуть телегу в другую сторону. Одновременно он испуганно косился на моего отца. Бедняга, казалось, был готов хлестнуть лошадь и удрать куда подальше. Мне стало жаль его. В преддверии Выводкового дня отец становился скор на расправу. Он был высоким, крупным, его имя, Маджа, означало «могучий». Его руки были увиты татуировками, которые он получил во время службы в драконерии. Среди них, конечно, имелись знаки связи и его воинского звания, но еще была и загадочная филигрань исцеляющей вязи вокруг шрамов. Отец всегда выглядел внушительно, и тем более бок о бок с Шуджей.
Огромный, черный как смоль Шуджа с готовностью шагнул под седельную поперечину, прижав массивные крылья, выгнув длинную шею и расправив гребень.
– Ахо-ота! – обрадовался Шуджа.
Разговаривал он вообще неплохо, хотя драконий рот никак не мог произнести слово «охота» четко. Шуджа любил охотиться. Его золотые глаза счастливо блестели. Отец опустил подъемный механизм, забрался с его помощью на спину дракона и прикрепил Шудже седельные кольца, продолжая выкрикивать приказы через плечо.
Затем отец повернулся в нашу сторону и сощурился:
– Дар, где твоя сестра?
– Здесь, – я встала рядом с Дарианом, машинально отмечая, с каким облегчением выдохнул несчастный сын фермера, радуясь, что мой отец наконец-то от него отвлекся.
– Отлично. Вы двое – принести воду, искупать выводок. Вымести грязную солому из гнезд, засыпать свежие щепки. Подмести площадку, если попадутся инструменты – положить на место. Вымыть, смазать и проверить сбрую. Все должно быть безукоризненно и четко. Продажи зависят от подачи!
Типичная для Выводкового дня лекция. Я глянула на Дариана. Он, спрятавшись за ярким фонарем, беззвучно повторял отцовские наставления и при этом нелепо вытягивал верхнюю губу. Я стукнула его кулаком в плечо.
– Перестань, – шепнула я.
– Хватит возни, Майя. – В глазах отца отразился свет фонаря – как будто сверкнула далекая молния. – За работу. Бегом!
Ну вот, как всегда. Дариан начинает, но почему-то обвиняют меня.
Мой старший брат, Томан, и его жена, Джем, вывели еще двух самцов. В преддверии Дня выводка мы всегда устраивали для драконов-родителей долгую охоту. Им нравилось поразмяться. Первыми на несколько часов вылетали самцы, после чего наставал черед самок, хоть они и нуждались в охоте после долгого гнездования гораздо больше, чем мужские особи. Завтра на пиру будет много оленины, но самое главное заключалось в другом. Изнуряющий день в небесах дарил им свободу, которой они были лишены месяцами. Охота позволяла родителям приглушить злость и скорбь от того, что Министерство увезет их малышей прочь.
– Пойдем, – Дариан схватил меня за локоть, – дел полно.
Мы зашагали через загон к драконятне.
– Только посмотри на них, Дар!
Я указала на трех самцов, буквально танцевавших на брусчатке. Шуджа издал глубокий, раскатистый рокот, который подхватили и остальные. Дрожь от этого звука отдавалась у меня в костях. Я попыталась его повторить – тембр, интонации, – но вышел вовсе не рокот, а отрывистое ворчание. Вдобавок оно не разнеслось повсюду, а получилось очень тихим.
– Звучит так, словно тебя сейчас стошнит, – заметил Дариан.
– Как смешно!
Я вспомнила, как мама ворковала с дитями. Она не единожды мне рассказывала, что у драконов есть тайный язык и она его учит. Ей никто не верил, но всякий раз, когда папа смеялся над ее стараниями, мама мне подмигивала. С тех самых пор я и начала прислушиваться к драконам.
Я понимала если не их слова, то чувства.
– Они знают, что детенышей вот-вот заберут, – призналась я Дару, – но они с нетерпением ждут охоту. Послушай, как изменился ритм, как сложно они… они общаются друг с другом. Мама думала, что…
– Сумасшедшая, – перебил Дариан. – Ты не умеешь болтать по-драконьи. Никто не умеет.
Дариан даже столько лет спустя тяжело воспринимал то, что мамы уже нет с нами. А я дорожила воспоминаниями о том, как она нянчилась с дитями, как светилось ее лицо. Так было проще уравновесить другое воспоминание – лучше уж думать об этом, чем о ее последних минутах.
– Может, да. А может, нет, – огрызнулась я.
Пока седлали остальных, Шуджа нетерпеливо переминался с лапы на лапу, наполовину развернув крылья. Нанятые помощники держались от него подальше, хоть с моим отцом на спине он бы их не тронул. Шуджа – самый величественный из наших драконов. Никто другой не отличался такой широкой грудью, массивными челюстями и насыщенным фиолетово-черным окрасом. Из всех наших самцов лишь он один родился не в западных горах. Шуджа и мой отец стали связаны в драконерии, на службе, и прошли бок о бок множество битв. Чешуя и дымчатое подбрюшье Шуджи покрыты шрамами. Он явный вожак среди самцов, и временами взгляд его золотых глаз… леденит кровь. С Шуджей не до шуток.
Томан опустил седло на спину своего дракона, Ранну, нашего второго по старшинству самца. Ранну был типичным представителем горной породы, с бронзовыми и серыми отметинами, коротковатыми лапами и крепкими крыльями. Он стал первым, связанным с моим старшим братом. И поскольку Томан однажды станет мастером-разводчиком, Ранну – наше будущее. Пусть он и не красавец, но его детеныши всегда вырастали сильными и способными устанавливать крепкую связь с человеком.
Ранну так и не научился выговаривать «охота», поэтому просто кивнул, одобряя вылет, и чуть не двинул Томану по голове подбородком. Я захихикала, когда Томан отскочил в сторону. Мой старший брат слишком серьезно подходил к роли наследника и будущего мастера.
Джем, чьи ярко-рыжие волосы мелькали факелом в свете фонаря, мучилась со своим молодым драконом, Одаксом. Он был диким, но контролю все-таки поддавался, хоть и с неохотой. Одакса и еще одного серого дракона отец подарил Джем шесть лет назад, на свадьбу. Одакс – серо-белый с отблесками серебра в крепких пластинах на шее и на лапах. Не обращая внимания на выговаривающую ему Джем, Одакс потеснил Ранну и ударил самца по крылу. Ранну предупреждающе заворчал: не подходи. Одакс отозвался глубоким рокотом, раздраженным и непокорным. Джем, держи его!.. Я шагнула вперед, но она тотчас нагнула его голову, схватив за гребень под ухом, и заговорила тихо и настойчиво, прямо мать, отчитывающая упрямого ребенка посреди рыночной площади.
