Джованни Вирджинио Скиапарелли родился 14 марта 1835 года в городе Савильяно, расположенном в Северо-Западной Италии, в Пьемонте, неподалеку от французской границы в предгорье Альп. Скиапарелли принадлежали к старинному, знаменитому аристократическому роду, сильно обедневшему к началу XIX века. Страсть к созерцанию звездного неба появилась у Джованни очень рано, когда он был еще совсем ребенком. Все началось с того, что его отец, маркиз Вирджинио, однажды ночью повел сына любоваться звездами и разными созвездиями. Впоследствии астроном вспоминал, как это грандиозное зрелище – мириады мерцающих светил, искры падающих звезд – породило в его душе «бурю мыслей и чувств о необъятности космоса и времени».
Получив хорошее начальное образование, юный Скиапарелли продолжил учебу в Туринском университете, тогда считавшемся одним из самых престижных университетов Европы, и в 1854 году, закончив его, получил степень инженера по гидравлике и архитектуре. Однако в нем по-прежнему жил интерес к астрономии, который и привел его в конце концов в Берлинскую королевскую обсерваторию. Здесь в 1857 году, получив небольшую стипендию от правительства Пьемонта, Скиапарелли и сделал первые шаги в науке. А через два года он отправился в Петербург, работать в Пулковской обсерватории – его научный руководитель, профессор Иоганн Франц Энке, будучи членом-корреспондентом Петербургской академии наук, договорился с директором Пулковской обсерватории, Вильгельмом Струве, о годичной стажировке своего ученика в России.
Пулковская обсерватория была построена в 1839 году. Создавалась она под руководством Фридриха Георга Вильгельма Струве, который и стал ее первым директором. Родом из Гамбурга, воспитанник Дерптского университета, Струве почти до самой смерти оставался на этом посту. Узы теплой дружбы связывали Скиапарелли с сыном Струве Отто Васильевичем, наследовавшим от отца должность директора Пулковской обсерватории. Их переписка длилась многие годы.
В 1860 году Скиапарелли вернулся в Италию и занялся астрономическими наблюдениями в Миланской обсерватории. Несмотря на устаревшие и слабые оптические инструменты, уже в апреле 1861 года он открыл новый астероид, которых в то время было известно всего несколько десятков.
После того как Скиапарелли стал директором обсерватории, он сделал еще одно открытие – разработал теорию образования метеорных потоков в результате разрушения ядер комет под действием приливных сил Солнца.
1877 год, год великого противостояния Марса, породил множество открытий в астрономии. Так, например, были обнаружены два небольших спутника Марса – Фобос и Деймос (в переводе с латыни – «страх» и «ужас»). А 12 сентября Скиапарелли увидел в телескоп свои знаменитые марсианские каналы.
Скиапарелли, решив проверить, как работает новый мощный телескоп-рефрактор, направил его на поверхность Марса. То, что увидел астроном в окуляр своего телескопа, настолько поразило его, что он, по собственным словам, долго не мог прийти в себя. Предоставим же слово этому замечательному исследователю, описавшему свои наблюдения в статье «Планета Марс»:
Обширная суша планеты изрезана по всем направлениям многочисленными разветвляющимися, подобно сети, линиями или нежными штрихами, которые кажутся более или менее темными. Они идут через обширные области поверхности планеты по прямому направлению, не имеющему ничего общего с извилистыми течениями земных рек.
Одни из этих линий, самые короткие, не достигают длины 500 километров; другие, напротив, имеют в длину тысячи километров и охватывают четверть, иные даже более трети большого круга шара планеты.
Органическая жизнь на Марсе, если только она вообще существует на этой планете, зависит, конечно, главным образом от них. Изменения внешнего вида каналов указывают на перемены в их состоянии. Можно допустить, что в каналах бывают приливы или что они совершенно высыхают, если темные линии, какими они представляются земному наблюдателю, делаются неясными, или расплывчатыми, или вовсе пропадают.
Самое неожиданное явление, которое показывают каналы Марса, состоит в их раздвоении. Оно, как кажется, случается главным образом в течение времени до и после большого наводнения северного полушария планеты, то есть во время равноденствий.
Раздвоение совсем не ограничивается одними каналами. Подобное же стремление к раздвоению замечается у озер Марса. Мы часто видим, что на Марсе озеро вдруг превращается в две короткие, широкие, одинаково направленные темные линии. Такое раздвоение занимает границы первоначального озера и не идет далеко в длину.
Первые попытки объяснить свойства и причины раздвоения Марсовых каналов опирались на принцип, что при разгадке явлений природы необходимо исходить из простейших предположений. Поэтому они были построены исключительно на воздействии неодушевленной природы. В них видели действие света в Марсовой атмосфере или обманы зрения, производимые парами. Одни усматривали в них явления, происходящие в обледеневшей поверхности планеты, замерзшей в вечном зимнем холоде. Другие предполагали, что раздвоение каналов происходит от двойных трещин в коре планеты или от одиночных трещин; при этом второе изображение трещины производится массой дыма, который вырывается из этой трещины по всей ее длине и увлекается ветром в сторону. К сожалению, нам не удалось до сих пор найти вполне правильное объяснение, допуская лишь воздействие неодушевленной природы. Если же привлечь силы органической природы, то задача значительно облегчается. Но тогда число всех более или менее правдоподобных предположений возрастает почти бесконечно.
Жители Луны и Марса не могли бы, однако, составить себе правильное представление о причинах изменений вида нашей планеты, если у них нет предварительных сведений об устройстве Земли. Так и люди могут ограничиваться одними догадками относительно Марса, потому что до сих пор о физических свойствах Марса известно очень мало, а об органических – ничего не известно. Эта неизвестность кладет на все попытки таких объяснений и догадок печать произвола и препятствует успеху достоверного познания.
Но эта неизвестность с течением времени постепенно уменьшится, на это еще можно надеяться. Если мы и не узнаем истинного значения удвоения каналов Марса, то, по крайней мере, мы узнаем, чем они не могут быть. Смертный, желая познать такие таинственные явления, может рассчитывать несколько на любезность природы. Это выражение – любезность природы – придумал Галилей. Природа иногда совершенно неожиданно раскрывает нам такие области, которые до того были скрыты и недоступны исследованию. Как мы видим, позиция самого Скиапарелли относительно возможности жизни на Марсе была достаточно взвешенная и осторожная. В конечном итоге он больше склонялся к гипотезе, что открытые им особенности марсианского ландшафта имеют вполне естественное происхождение. Образ марсианина, разумного существа с Красной планеты, стал плодом творчества совсем другого ученого – страстного популяризатора астрономических знаний француза Камиля Фламмариона.
Николя Камиль Фламмарион родился 26 февраля 1842 года в семье мелкого фермера-торговца Этьенна Жюля Фламмариона, в городке Монтиньи-ле-Руа на западе Франции. Уже в детстве Фламмарион увлекся астрономией – его первым опытом стало наблюдение солнечного затмения с помощью отражения в воде и закопченных стеклышек. После окончания начальной школы Камиль поступил в духовную школу, но гораздо больше, чем теология, его увлекали метеорологические и небесные явления: он увлеченно следил, как изменяется в разное время суток видимость вершины далекой горы Монблан, как появляется и исчезает туман, как летит в небе комета. Окончить учебу Камилю так и не удалось – вынужденный помогать родителям, переехавшим в Париж, он устроился учеником к граверу-чеканщику. Но Фламмарион не оставлял мечты получить настоящее образование, и позже он поступает в Политехническую ассоциацию, параллельно обучается в частной школе живописи, самостоятельно изучает английский, алгебру, геометрию, а 24 июня 1858 года после краткого экзамена-собеседования его зачисляют астрономом-вычислителем в штат Парижской астрономической обсерватории, руководимой самим Урбеном Жаном Жозефом Леверье, тем самым Леверье, который прославился, предсказав математически существование планеты Нептун. Итак, мечта Фламмариона сбылась – он будет заниматься астрономией!
