Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
— Значит, так, — принял решение исполнительный. — Ханум сама знает, что ей делать с публикой. Сергей с новенькой, как тебя, Лена? Вдвоем на машине быстро к Волохову на Вспольный, вот адрес. Миша, вызывай МЧС и ментов, пусть ждут рядом. Но без Сережиного звонка дверь не вскрывать. И «Скорую» туда, платную, — дай бог, все в порядке, тогда с мигалкой назад, в Останкино. Погнали! Нет, стоп! — Он быстро набрал телефон. — МихалИваныч, здорово, дорогой! У нас форс-мажор, перехвати своими гайцами мою машину на Суворовской, протащите по Садовому через пробки на Вспольный. Эфир срывается! Да, Волохов. Спасибо, родной!
Сергей с Леной уже выходили, когда он крикнул им вдогонку:
— Возьмете мою машину, ГИБДД вам в помощь. Да, и вот еще что — с криминалыциками свяжитесь, пусть съемочная группа тоже гонит на Вспольный и сидит там в кустах. Пойдет МЧС, тогда и они с ними, если дверь ломать. Но в эфир без моего указания не давать. Дирекцию программ мне наберите!
«Только вышла на работу — и такое ЧП!» — Лена поднималась на третий этаж старинного дома на ватных ногах. Всю дорогу до квартиры Волохова она не проронила ни слова. Сергей гнал, как псих. У Театра Российской Армии у них перед носом вынырнула машина ГИБДД, врубила сирену с мигалкой и домчала до места, где по разделительной, а где и по встречке. У Юридической академии, остановив все шесть рядов, обе машины крутанулись через две сплошные, свернули на Спиридоновку, а тут и Вспольный.
— Ну где ты там? — Сергей уже взлетел на третий этаж и теперь выглядывал Лену в лестничном проеме.
Он нажал на звонок, и оба замерли, прильнули к двери. Тишина. Нет, шорох какой-то. Сергей еще несколько раз позвонил. Потом вздохнул и даже как-то замедлился. Достал телефон:
— Андреич, не открывают. Подгоняй участкового и своих с болгаркой. Да, вскрывать будем.
— Ой, — по-детски всхлипнула Лена. — Все-таки ломать? А близким разве не надо сообщить?
— Нет у него никого, бывшая не в счет, — буркнул Сергей.
Хлопнула дверь подъезда, и лестница наполнилась людьми. МЧС, полиция, бригада «Скорой». Справа от двери нависла камера, репортер замер в позе сеттера, почуявшего добычу. Лену оттерли к лифту.
— Мы у квартиры известного телеведущего Александра Витальевича Волохова. — Голос репортера звучал почти победно.
— Притухни, шакалье племя! Свои же! — Сергей отжал репортера от двери, камера продолжала снимать.
Замок взломали быстро. Трехметровая белая дверь поддалась, но Сергей удержал спасателей и вошел первым. В ноги ему с воем бросился рыжий кот, проскользнул на лестничную клетку.
В квартире пахло старым деревом и книгами, как в библиотеке. Сквозь полураскрытые плотные шторы почти не пробивался дневной свет, но лампы не горели. Громко тикали часы. Сергей тихонько позвал:
— Александр Витальевич, вы дома?
И пошел по длинному коридору, не ожидая ответа, чувствуя только бьющееся в горле сердце. Боковым зрением отмечал: в квартире чисто, убрано.
— Александр Витальевич…
Кухня пустая, еще одна комната закрыта, Сергей шел прямо, в гостиную.
Там, вполоборота к двери, в старинном дубовом кресле с высокой спинкой, словно на троне, сидел ведущий программы «Культурология», одетый так, будто с минуты на минуту должен был начаться эфир. Сергею на миг показалось, что в такт часам он качает ногой в темно-коричневом кожаном ботинке с перфорацией. Одна рука Волохова опиралась на подлокотник, на нее он склонил голову, другая рука — на бархатном колене, в пальцах он держал сигарету, превратившуюся в тонкий столбик пепла. От легкого порыва сквозняка пепел рассыпался, разлетелся по комнате. Сигарета упала на ковер. Рука соскользнула с подлокотника вниз, и голова, большая седая голова, лишившись опоры, дернулась и повисла.
Глава 2
— Э-э… что тут у нас? — Майор Рыльчин сидел напротив, скреб подбородок и бегал глазами по тексту экспертного осмотра № 16079–17. Дочитал, вернулся назад. — Ни второй подписи, ни печати… Кто прозектор? И вот это вот: «На границе роста волос, тымс-тымс-тымс, в затылочной области слева на границе с задней поверхностью шеи», тымс-тымс-тымс… где же это? А-а. «При дальнейшем исследовании в подкожном пространстве обнаружены следы кровоизлияния, предположительно вызванные уколом, произведенным в левую позвоночную артерию. Предполагается введение препарата». О как! «Для установления препарата, введенного в организм умершего, произведен забор биологического материала». — Он пробежал глазами до конца документа. — Подпись: заведующая танатологическим отделением бюро судмедэкспертизы Холодивкер Е. В. И чего?
Холодивкер Евгения Валерьевна, тяжеловесная брюнетка неопределенного возраста в очках, сгорбившись, сидела за столом и печатала на компьютере отчет о вскрытии.
— И чего? — повторил Рыльчин.
Она отодвинула клавиатуру и оценивающе посмотрела на него.
— Майор, вы не могли бы выразиться яснее?
— Ну это. След от инъекции, откуда он, что значит?
— То и значит!
— Ох-хо-хо… — Майор тяжело вздохнул, отложил в сторону бумагу, потянулся, всем своим видом показывая, что он здесь основательно и надолго. Потом вдруг встал и перед тем, как выйти из кабинета, коротко спросил:
— Точно, что ли, укол? Может, царапина? Или прыщ? А все, что вы там понаписали про мозг, — от старости? Человек-то в годах сильно.
— Совершенно точно. Я не след и не царапинку обнаружила на поверхности, а кровоизлияние в мягких тканях в зоне инъекции, понимаете? — Женя опять опустила голову в журнал.
Он пришел в морг час назад и бесцеремонно начал поторапливать, требовать заключение на смерть Волохова. Труп был сложный, в сопроводиловке из «Скорой» было написано «острая сердечно-сосудистая недостаточность». Давление, стресс, сердце или просто старость? Что же случилось?
Вскрытие проходило обычно — она не делала исключений для звезд. Стерильная одежда, длинный фартук, волосы под косынкой, перчатки и слепящий холодный свет. Тело на металлическом столе, щипцы и скальпели, разложенные в удобном для нее порядке. Лаборант Паша включил компьютер — каждое ее слово записывалось в протокол, как и положено при любом вскрытии.
— Жень, ты сегодня что-то молчишь? Заболела? Заскучала? Повеселить тебя? — Боря, санитар, как заправский мясник, без тени трагизма длинным ножом перерезал реберные хрящи.
— Да, замолчишь тут. Тебе все по барабану — пришел, пошутковал смену и на гульбу. А меня сейчас замотают с этим трупом. Ты ж видишь, кто это? Давай, Пашка, записывай.
«Кожный покров бледный, суховатый, дрябловатый, холодный во всех областях, — диктовала она лаборанту. — Трупные пятна синюшно-фиолетовые, интенсивные, разлитые, расположенные на задней поверхности туловища и конечностей, отсутствуют в лопаточных и ягодичных областях. При надавливании на них пальцем бледнеют и восстанавливают свой цвет через 6–8 минут. Трупное окоченение хорошо выражено во всех исследуемых группах мышц. Волосы на голове седые, редкие, длиной до 2,0 см. Волосистая часть головы и лицо без повреждений. Кости свода черепа, лица, хрящи носа на ощупь целы, веки сомкнуты, глазные яблоки упругие…»
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
