— Да ладно, отец! Перебьются! Мать вон, вижу, торт купила, — огрызнулся было Игорь.
Дело не в том, что ему трудно подняться на второй этаж. И бутылку не жалко. Неприятно, что отец мельтешит перед старым товарищем. Ведь знают друг друга сто лет! Вместе учились на истфаке, где дядя Володя и начал выстраивать свою карьеру. Отец всегда шутил, что тот был обречен стать комсоргом курса с таким именем. Володю Ульянского, конечно, заметили и в райкоме комсомола, куда пришел он сразу после МГУ, и в ЦК ВЛКСМ, где очень быстро прошагал путь от инструктора до заведующего отделом.
Тогда еще их дружба ничем не омрачалась. Все стремительно стало меняться, когда дядю Володю назначили министром. Появились барские интонации, безапелляционный тон. Игорь помнил это очень хорошо. Да и тетя Таня добавляла важности. «Это мы с Володей не едим, это не пьем, туда не ходим…» Подумаешь! Графиня Скамейкина!
Ну а последняя должность дяди Володи откровенно давила на отца. Самое противное, что Игорь его понимал. Бывая у них на Большой Бронной или на даче в совминовском «Архангельском», нельзя было ощущать себя полностью в своей тарелке. Найти правильный тон общения тоже было нельзя. Ни отцу, ни дяде Володе. Черт! Как ни поведешь себя — все фальшиво… Отец прав, ехать в гости с пустыми руками не принято. С другой стороны, отцу наверняка пришлось сделать кульбит, чтобы достать бутылку, которую в доме дяди Володи просто не заметят. Осознавать это было унизительно… Ладно.
— Конечно, пап. Сейчас сбегаю!
В «чайку» забирались весело. Татьяну Павловну разместили рядом с водителем. Сашка, облобызавшись с Альбинкой, предложила ей занять откидные сиденья, но та ничего не слышала, потому что вовсю кокетничала с Игорем.
— Игорек! Садись рядом со мной!
— Размечталась, Мальвина.
— Так не разговаривают с женщинами!
— О! Это ты, что ль, женщина?
— Нет. Я тебя обманывала все эти годы. Я мужчи-ина! — томно закатывая глаза, провыла Альбинка.
Игорь рассмеялся и полез вслед за ней в машину.
«Чайка» мчалась по Москве, не сильно соблюдая правила уличного движения. Выехали на Ленинский проспект, потом на Окружную, оттуда свернули на Старо-Калужское шоссе. На тридцать первой версте боковая дорожка ныряла под мост, ведя в незабвенное «Архангельское».
Огромная территория дачного поселка российского правительства надежно спрятана в лесу и защищена как крепость. Кроме высокого забора вход непрошеным гостям преграждают две прелестные подмосковные речки — Десна и Цыганка. Въехать в «Архангельское» на машине можно с двух сторон, обязательно миновав милицейские посты. Главным считался пост со стороны шоссе. Со стороны же совхоза «Воскресенское» сами обитатели поселка ездили редко, а вот многочисленный обслуживающий персонал через него ходил на работу и обратно.
Райскую жизнь «Архангельского» обеспечивало мощное хозяйство, в состав которого входили кухня, стол заказов, гараж, оранжерея, спортбаза, библиотека, теннисный корт, медпункт, фруктовый сад, лодочная станция, клуб с разными развлекухами, кинозалом, роскошным буфетом и даже бомбоубежище. С утра до вечера все это чистилось, мылось и драилось, как палуба корабля, на котором плавал только командный состав. Даже чиновникам среднего звена жизнь в поселке была заказана. Лишь занявшим министерское кресло дозволялось лакомиться пирогом под названием «Архангельское».
Ульянский с семьей лакомился уже три года, причем последние два в должности заместителя председателя Совета министров. Очень хорошая карьера! Он и мечтать не мог, что возьмет такую высоту. Самый молодой зампред! А в Советском Союзе настоящую карьеру делают поздно. Это не Америка какая-нибудь, где в сорок с хвостиком можно президентом стать! Да. Именно это и бодрит кровь. Вся жизнь впереди, а ты уже о-го-го! При этом здоров, в неплохой спортивной форме, недурен собой. И главное — не зажрался, не важничает, щеки не надувает. Татьяна немного грешит этим, но он ее одергивает — этак недолго и смешным показаться! Нет, он себя правильно ведет. С людьми разговаривать умеет. Посетителей в приемной не томит. Но к порядку, конечно, приучает. Сначала посмеивались в Совмине, когда помощник, записывая к нему на прием и вникнув в суть дела, предупреждал: «В вашем распоряжении будет восемь минут». Потом привыкли.
В прошлом году на вечер встречи ходил в МГУ. Народ сначала робел, присматривался. А он держался просто, демократично. Все оценили. Он это отметил. Нет, старые связи он не рвет. Сегодня вон Сережку Зимина с Надей и детьми на дачу пригласил. С ночевкой. Хорошая семья. Сын немного ершится. Но ничего, возраст такой вредный — восемнадцать лет, максималист!
А Сережка молодец! Ведет себя уважительно, вопросов дурацких не задает. Как на вечере в МГУ приставали, когда осмелели, — еле отвязался! Почему привилегии не отменят, почему в стране с плановой экономикой борются за перевыполнение плана… Он, конечно, сумел сохранить дружеский и шутливый тон, но ведь понимать тоже надо — человек отдыхать пришел. В самом-то деле!
Есть недостатки. И много. Ну так трудимся, стараемся. Никто из зампредов раньше девяти домой не приезжает. Редкую субботу на работу не ездишь! А отдыхать, уж извините, надо по-человечески! В хороших условиях.
«Архангельское» он полюбил. Московскую квартиру забросил, хоть и переехали в нее недавно. Совсем они с Татьяной сюда перебрались. Он в городе теперь и спать-то не может. Танька еще ночует иногда в Москве — нельзя оставлять дочь с домработницей на всю неделю. Девчонка она разумная, и он ей доверяет, но школьница все-таки! Для него же домом стало «Архангельское». Поэтому, когда предложили занять дачу попросторнее, — возражать не стал. Самим удобнее разместиться, людей принять, да и солиднее как-то. Большая, двухэтажная, со своей территорией. Он теперь очень заметный человек. Надо соответствовать…
О! Приехали! Дверца машины хлопнула. По Альбинке, по красавице своей, соскучился, и хорошо, что гости будут, — выпить сегодня хочется! Накинув на плечи дубленку и сунув ноги в валенки — особый форс у партийно-правительственной верхушки, — он вышел на улицу.
— Приветствую семью советских археологов! — бодро, как на первомайском параде, прокричал он с порога и широко раскинул руки.
Удобно расположившись в просторном салоне «чайки», Сергей Матвеевич с мальчишеским любопытством приник к окну. Несмотря на зимнюю стужу, он не удержался и несколько раз нажал на кнопку автоматической регулировки стекла, нагнав морозного воздуха. Шофер снисходительно усмехнулся, что не укрылось от Игоря, и тот метнул в отца осуждающий взгляд. Сергей Матвеевич улыбнулся сыну и спрятал руки в оттопыренные карманы древнего ратинового пальто. Он никогда не носил перчатки — привык греть руки в карманах, отчего за долгие годы носки карманы стали торчать по бокам, как две кошелки.
Сергей Матвеевич смотрел на стремительно проносившиеся мимо знакомые улицы и поймал себя на том, что из окна «чайки» Москва выглядит как-то непривычно. Машина летела по резервной полосе как на крыльях, не останавливаясь подчас даже на красный свет. Гаишники вместо того, чтоб остервенело дуть в свисток, уважительно брали под козырек.
