— Бы хотите сказать… мама… что она… Требует, чтобы я… не выходила за Джона?
— Ее величество дала мне ясно понять, — сказала принцесса Луиза, — что в интересах британской политики поддерживать независимость маленьких балканских стран, а славонский посол сообщил ей, что королю Фердинанду вряд ли это удастся, если он не заручится поддержкой Великобритании, доказательством чего стала бы английская супруга.
Хлорис снова вскрикнула.
— Но я же… выхожу за Джона… Она же согласилась, что я могу выйти за Джона! Я скорее… умру, чем стану женой… кого-нибудь другого!
Ее голос надломился, и принцесса Луиза поспешила сказать:
— Успокойся, Хлорис! Я убедила ее величество, что ты не можешь нарушить данное слово, как и она — взять назад свое разрешение, но это было… нелегко.
Она вздохнула, словно ей было мучительно вспоминать, насколько трудно это было. И Хиона нежно сжала руку матери.
— Она была не добра с вами, мама?
— Нет, но только не желала ничего слушать, и мне на минуту показалось, что я не сумею спасти Хлорис.
— Но вы же… спасли меня? Я могу… выйти за Джона? — настойчиво спросила Хлорис.
Ее мать кивнула.
— Ах, благодарю вас, благодарю вас, мама! Но как могла королева принять такое жестокое… такое ужасное решение — разлучить нас?
— Но ведь тебе известно, — негромко ответила принцесса Луиза, — что ее величество заботит только политическое положение в Европе.
— Политика политикой, — возмущенно сказала Хиона, — но мы ведь живые люди, и у королевы нет права обращаться с нами, как с марионетками, которых дергают за ниточки по ее приказу!
Принцесса Луиза перевела взгляд со старшей дочери на младшую, сидевшую у ее ног.
— Я знаю, что ты чувствуешь, дорогая, — сказала она, — но пойми, честь принадлежать к королевскому дому сопряжена с обязанностью ставить долг превыше всего.
Хиона уже не раз это слышала и сказала просто:
— Но вы же спасли Хлорис, мама, и это замечательно! Вы так умны.
— Очень-очень умны, — повторила Хлорис, утирая слезы, которые заструились по ее щекам при одной мысли о том, что могло бы произойти.
— Да, тебе ничто не угрожает, и ты можешь выйти за Джона, — сказала принцесса Луиза. — И, любовь моя, королева обещала оплатить твое подвенечное платье и другие туалеты.
Теперь Хлорис вскрикнула от восторга, бросилась к матери, обняла ее за шею и нагнулась поцеловать.
— Как вы умны, мама! — сказала она. — Как вам удалось? Я никогда не сумею выразить всю свою благодарность, и я знаю, как будет вам благодарен Джон.
Принцесса словно бы не разделяла радости своих дочерей, и Хиона спросила:
— Но что случилось, мама? Я вижу, вас что-то все-таки тревожит.
Принцесса Луиза посмотрела на пальцы Хионы, сжимавшие ее руку, и сказала мягко:
— Ты права, Хлорис я спасла, но ее величество по-прежнему намерена спасти независимость Славонии.
И вновь возникла напряженная пауза, прежде чем принцесса добавила:
— Ее величество указала мне, что в настоящий момент у нее нет родственниц, которые по возрасту годились бы в супруги королю Фердинанду, кроме Хлорис и, разумеется, тебя, Хиона.
Хлорис ахнула, но Хиона вдруг словно окаменела, продолжая сжимать руку матери.
— Вы сказали… меня, мама?
— Да, любовь моя. Я считаю, ты еще слишком молода, и я указала на это ее величеству, но поскольку она уступила, согласившись, что Хлорис не может выйти за короля Фердинанда, мне оставалось только склониться перед волей ее величества, что за него выйдешь ты.
— Не могу поверить! — еле выговорила Хиона.
Она поднялась с колен и подошла к открытому окну, словно ей не хватало воздуха.
И, глядя на ее силуэт в солнечных лучах, принцесса подумала, какой тоненькой, какой юной она выглядит, но было невозможно противостоять королеве.
«Хиона слишком молода, государыня, — попыталась она возразить. — И хотя я понимаю, как велика честь, что ваше величество предназначили для нее этот брак, он, право же, невозможен».
«Как это — невозможен?» — резко спросила королева.
Принцесса выбирала слова медленно, отдавая себе отчет, что каждое слово может сыграть решающую роль.
«Хионе только в будущем месяце исполнится восемнадцать, государыня. Она вела уединенную жизнь и пока, как известно вашему величеству, в свет еще не выезжала».
Принцесса на мгновение умолкла, зная, что королева слушает. Но враждебное выражение на лице монархини сказало ей, что ее слова напрасны.
«Собственно говоря, — быстро продолжала она, — я как раз собиралась просить ваше величество о разрешении для нее побывать на дворцовом приеме и надеюсь, что в таком случае она получит приглашения на балы, которые будут даваться для девиц, начинающих выезжать в свет в этом сезоне».
Королева ответила после долгой паузы:
«Я предпочла бы послать в Славонию Хлорис, но раз, как вы меня убедили, она не может нарушить обещание, данное лорду Джону Крессингтону, значит, занять ее место должна Хиона».
«Но, ваше величество, она слишком молода!» — снова повторила принцесса Луиза.
«Речь идет не о молодости или старости, моя дорогая Луиза, — ответила королева, — но о благе Славонии».
Она внушительно помолчала, а затем добавила:
«Выбор лежит между юной королевой или подчинением австро-германским претензиям на Славонию, которую эти могущественные империи хотели бы прибавить к длинному списку зависимых от них стран».
Слушая королеву, принцесса Луиза поняла, что потерпела неудачу, и теперь она сказала своим дочерям, не сводившим с нее глаз:
— Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.
— Ах, мама, как я могу поселиться в Славонии, так далеко от вас, и стать женой человека, которого никогда не видела?
— Но, возможно, он тебе понравится, когда вы познакомитесь, — ободряюще сказала Хлорис. — Ведь он приедет сюда познакомиться со всеми нами, и ты в него влюбишься. Другое дело, люби ты кого-нибудь другого.
Хиона прекрасно понимала, что Хлорис предалась таким радужным надеждам от облегчения и радости, что за короля выходит не она.
Принцесса Луиза устало откинулась на спинку кресла и сказала:
— Боюсь, король сюда не приедет, и до свадьбы мы с ним не познакомимся.
Хиона отвернулась от окна.
— Что вы такое говорите, мама?
— Славонский посол убедил ее величество, что ситуация почти критическая. И она решила, что ты отправишься в Славонию, как только будет готово твое приданое, и обвенчаешься в их соборе, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что король пользуется поддержкой Великобритании и, разумеется, самой королевы Виктории.
