Книга Все в твоей голове. Экстремальные испытания возможностей человеческого тела и разума - Скотт Карни

Мне не нравится мучиться. И я не очень-то хочу мерзнуть, мокнуть или голодать. Если бы моя душа переселилась в животное, то это, пожалуй, была бы медуза, плывущая в океане вечного комфорта. Я бы то и дело перекусывал фитопланктоном (или чем там перекусывают медузы), а силы океанских приливов удерживали бы меня на наиболее приятной глубине. А если бы мне посчастливилось явиться в мир в обличье Turritopsis dohrnii, так называемой «бессмертной медузы», то мне не пришлось бы беспокоиться даже о смерти. Когда бы пришел мой последний час, я бы просто превратился в сморщенный комок слизи, чтобы через пару часов возродиться свеженьким и юным. Да, быть медузой было бы восхитительно.

К сожалению, вышло так, что я вовсе не бесформенный комок морской слизи. Я — человек и представляю собой самую последнюю версию, возникшую в результате нескольких сотен миллионов лет эволюционного развития, с тех пор когда все мы были лишь сгустком в «первичном бульоне». У большинства предыдущих поколений все было довольно примитивно. Были хищники, которых нужно перехитрить, голод, который нужно пережить, катаклизмы, которые уничтожали целые виды и которых нужно избежать, а еще постоянная борьба за выживание в непрекрыто враждебном мире. И — будем реалистами — большинство из тех, кто мог бы стать нашими предками, погибли в этой борьбе, так и не передав нам свои гены.

Эволюция — это непрерывная борьба, которая ведется подвергшимися мельчайшим мутациям поколениями и в которой только особо физически сильные или везучие смогли обойти генетически бесперспективных бедолаг. Тело, которое есть у нас сегодня, не прекратило развиваться, но я все же считаю, что если мы очистимся от наслоившихся изменений, что происходили миллиарды лет и благодаря которым мы сегодня здесь, то в самой сердцевине самих себя мы все же обнаружим крохотную медузу.

Это от того, что нервная система у нас обладает почти идеальной гибкостью для гомеостаза: непринужденного состояния, когда внешние условия отвечают всем физическим потребностям. Наша нервная система непроизвольно реагирует на ситуации, возникающие в окружающем нас мире: вызывает мышечные сокращения, вырабатывает гормоны, изменяет температуру тела и выполняет миллион других задач, благодаря которым мы на данный момент получаем преимущество.

Однако когда острая необходимость выживания пропадает, человеческий организм прекрасно довольствуется и бездеятельным отдыхом. Для выполнения действий, любых действий, требуется определенное количество энергии, а наш организм предпочитает сохранять энергию на случай, если она понадобится позже. Основная масса этих функций организма находится за пределами сознательного мышления, но если что бы то ни было сподвигло нервную систему и она могла бы объясниться, ее бы, пожалуй, вполне устроило, чтобы тело, за которое она несет ответственность, оставалось бы в состоянии вечного и безмятежного комфорта.

Но что же такое комфорт? Это не то что бы ощущение, а, скорее, отсутствие того, что некомфортно. Наш вид мог бы вообще не пережить необходимые, но тяжкие переходы обжигающих пустынь или леденящих горных пиков, если бы не ожидание некой физической награды, которая ждет в конце. Мы удовлетворяем жажду, натягиваем по несколько слоев одежды в холодные зимние дни и держим тело в чистоте, потому что это стремление к комфорту крепко въелось в наш мозг. Это то, что Фрейд называл «принципом удовольствия».

Такое программирование, из-за которого мы неудержимо стремимся к легкой жизни, возникло не просто так. Почти все живые организмы, за исключением моей тотемной медузы, борются с природными условиями, в которых обитают. Любая биологическая адаптация, постепенно облегчающая нам жизнь, происходит в процессе крайне медленного естественного отбора, когда паре живых существ удается передать полезные признаки своим потомкам. При этом для эволюции требуется несколько больше, чем просто исполнение биологических потребностей, апогеем которых является минута пылкой страсти. Нужен также запас везения, стимулов, а также умение каждого отдельного живого существа максимально использовать свои способности.

Чтобы преодолеть испытания, которым окружающий мир подвергает нас, любому живому существу, будь то амеба или высший примат, требуется стимул. Комфорт и удовольствие — это два самых мощных и быстродействующих поощрения, какие только есть.

Люди с современным анатомическим строением живут на нашей планете почти 200 000 лет. А значит, у вашего коллеги, который весь день сидит на соседнем офисном кресле под светом флуоресцентных ламп, тело в основе своей практически такое же, как у доисторического пещерного человека, который выделывал наконечники копий из кремния, чтобы охотиться на антилоп. Чтобы из того состояния попасть в нынешнее, люди преодолевали множество испытаний: убегали от хищников, мерзли в метели, искали убежища от дождя, занимались охотой и собирательством, а еще продолжали дышать, несмотря на удушающую жару. До совсем недавних пор комфорт никогда не был чем-то само собой разумеющимся: всегда существовало некое соотношение между теми усилиями, которые мы затрачиваем, и покоем, который получаем взамен. В течение большей части нашей жизни на земле нам удавалось совершать все эти подвиги, не используя то, что хоть отдаленно можно было бы назвать современными технологиями. Напротив, чтобы выжить, нам приходилось быть сильными. Если бы у вашего бледнолицего коллеги была возможность совершить путешествие в прошлое и встретиться с доисторическими предками, то затея устроить с пещерным человеком состязания по ходьбе или по борьбе кончилась бы для него весьма плачевно.

За сотни тысяч лет люди открыли вещи, облегчающие им жизнь: огонь, приготовление пищи, каменные орудия труда, меховую одежду, обертывание ног, однако мы до сих пор во многом беспомощны перед природой. Около пяти тысяч лет назад, на рассвете истории, когда мы приручили животных разных видов работать для нас, стали строить более удобные жилища и использовать более сложные орудия, жить стало все-таки немного полегче. По мере развития человеческой культуры потихоньку становилось легче по крайней мере в этом отношении. Тем не менее жизнь человека не так уж беззаботна. С каждой эпохой мы все больше зависели от своей изобретательности, а не от основ своей природы, пока технологический прогресс в резком рывке и вовсе не перегнал эволюцию. И тогда, где-то в самом начале XX века, наше технологическое мастерство достигло таких вершин, что все основополагающие биологические связи с окружающим миром были разорваны. Санитарно-технические системы, системы отопления, продовольственные магазины, машины, электрическое освещение — все это теперь позволяет нам столь тщательно контролировать и регулировать окружающую нас среду, что многие из нас могут жить в почти постоянном гомеостазе.