— Телеграфных столбов было — завались, — продолжал язвить Зигмунт. — И все на одно лицо...
Милое путешествие с пересадкой на двух битком набитых автобусах, а затем пешком по каменистой пыльной дороге по полям под палящим солнцем явно подействовало на настроение всей компании и очень поубавило первоначальный задор. Единственным утешением был захваченный Янушеком складной велосипед, служивший теперь средством транспортировки. Ехать на нем, конечно, не собирались, так как он весь был навьючен багажом. Палка от старой сетки Зигмунта, из-за которой пережили столько хлопот в автобусе, теперь оказалась прямо-таки бесценной, поскольку теперь заменила раму. Этот-то велосипед, без которого пришлось бы тащить тяжести на своем горбу, только и спасал Янушека от растерзания сотоварищами по рачьей экспедиции.
— Похоже, во второй раз мы свернули у того столба, — хмуро констатировала Тереска, изучив помятый план. — Сено, наверное, увезли, а это желтое отцвело и теперь совсем другого цвета...
— А может, его скосили ? — предположила Шпулька и тоже поднялась на ноги. — Кажется, я видела по дороге в автобусе что-то скошенное.
— И очень даже много чего, — саркастически поддакнула Тереска. — Весь урожай-то уже убрали. Судя по тому, что я тут разобрала, мы слишком далеко проскочили. Речка течет ближе к шоссе, и нам теперь надо продираться левее напрямик через лес. До другой дороги.
Зигмунт тоже принял участие в изучении схемы Янушека.
— Собственно говоря, дело не так уж плохо, — заметил он. — Эти две дороги тут сближаются, и очень даже возможно, что мы срезали путь...
— Ничего себе — срезали, сколько протопали!
— Да нет, теперь срезали. А эти раки где, в начале леса или в глубине?
— В начале, — поспешил заверить Янушек. — Только в лес войдешь, и сразу. Я это место узнаю. Там мостик и пригорок. И дорога поворачивает, мощеная такая, а с другой стороны болотце.
— Здесь какая-то тропка уходит в лес, — заметила Шпулька, изучив уже не схему, а местность. — По-моему, подходящая, как раз в нужном направлении. Попробуем?
Посовещавшись, путешественники решили, что Янушек на велосипеде разведает путь, а остальные вместе с багажом подождут здесь на опушке. Янушек получил инструкции не заблудиться, найти речку и хорошее место для лагеря. Раков же пока оставить в покое. Ими, на худой конец, можно заняться и завтра.
Пятнадцатью минутами позже слегка взволнованный и одновременно гордый столь ответственным поручением Янушек выехал из лесу на соседнюю дорогу и остановился, не веря своим глазам. Прямо у него за спиной, рядом с дорогой осталось болотце, вокруг которого шла узенькая черная тропинка. Перед ним лежала неширокая, мощеная когда-то дорога, сплошь в выбоинах и ямах, огибающая небольшую горушку. Под горушкой он увидел мостик, под которым весело шумела речка, исчезающая где-то в лесу. Все еще не веря в такой успех, мальчишка достал схему и сравнил ее с окружающим пейзажем. Радость Янушека могла по силе соперничать только с изумлением: он выехал прямехонько на место, описанное дружком!
Паренек постоял немного, опершись о руль, наслаждаясь триумфом и представляя, как будут удивлены и восхищены остальные трое, которых он так безошибочно вывел к цели. Будут просить прощения за все свои подковырки и оскорбления! Только бы еще раки не подвели!
Янушек прислонил велосипед к дереву и бегом спустился к речке. Она текла неторопливо, была довольно мелкой и чистой, так что очень хорошо просматривалось песчаное дно. Вдоль этого берега кучками росли деревья и кусты, образуя зеленые поляны, покрытые травой. Другой берег был выше и весь густо порос лесом. Наклонясь к реке, мальчишка пристально вглядывался в воду, надеясь увидеть хоть какого-нибудь, пусть самого завалящего рачка. Но напрасно. Если раки здесь и водились, то ничем не выдавали своего присутствия. Слегка разочарованный Янушек утешался мыслью, что эти существа предпочитают почему-то ночной образ жизни, и поэтому еще не все потеряно. Оставив на время раков в покое, он перебежал через мостик и углубился в лес на другой стороне.
Мальчик шел по тропинке вдоль берега у подножия горушки. Стоявшая вокруг тишина так на него подействовала, что он перестал с шумом продираться сквозь высокую траву, а принялся обходить разросшийся кустарник и вообще старался двигаться бесшумно. Огибавшая пригорок тропка слегка отдалилась от речки; Янушек пошел медленнее, и тут ему послышался какой-то звук. Он остановился, затаил дыхание и прислушался просто так, без всякого дурного предчувствия, из обычного любопытства: а вдруг это какое-то интересное животное...
Звуки были непонятные, и мальчишка никак не мог определить, что это такое Если животное, то следовало бы потихоньку подкрасться, чтобы не спугнуть. Янушек сделал еще несколько осторожных шагов по тропинке, огибая пригорок.
Теперь уже было лучше слышно. Как бы позвякивание и шуршание. И снова — шуршание и звяканье. И голоса. Без сомнения — человеческие.
На всякий случай, без какой бы то ни было видимой причины, Янушек присел, а затем встал на четвереньки. В этой позиции он продвинулся еще чуть-чуть, осторожно раздвигая заросли, и выглянул.
Перед ним были двое. Мужчины, видимо, очень торопились, работали быстро, время от времени обмениваясь короткими отрывистыми фразами. Янушек рассмотрел их очень хорошо и отлично слышал весь разговор. Паренек не сразу сообразил, что именно видит и слышит, когда же, наконец, до него дошло...
Несчастный мальчишка так и застыл от ужаса, не будучи даже в силах спрятать назад свою торчащую из кустов голову. Увиденное и услышанное было настолько однозначным, что исключалась возможность какого-либо двоякого толкования. Сердце колотилось со страшной силой, и Янушеку никак не удавалось собраться с мыслями и решить, что же теперь делать. Главное, чтобы его не заметили...
Надо что-то делать Но что? Вернуться и рассказать все тем троим, ждущим на опушке? Нет, а то они, чего доброго, все бросят и откажутся от раков! Сообщить куда-нибудь? В милицию? Опять же — раки, считай, накрылись. Ну уж, нет! От раков он ни за что не откажется! Погоди, погоди! Эти здесь рано или поздно кончат свою работу и уйдут, не останутся же они в таком месте на всю жизнь! Значит, надо просто подождать. Порядок, он все расскажет потом, может, завтра, хоть весь свет оповестит, но только когда раков наловят. Не раньше!
Приняв такое категорическое решение, Янушек с величайшей осторожностью начал отступление. Он прополз, пятясь, несколько метров, и только убедившись, что склон пригорка совершенно заслоняет его, встал на ноги и помчался по тропинке обратно к дороге. Пролетев мостик, он схватил велосипед, вскочил в седло и покатил мимо болотца, страшно взволнованный, испуганный, но полный решимости.
* * *
Лагерь удалось разбить только уже совсем в сумерках. Можно было бы и гораздо раньше, если бы Янушек так не копался. Вместо того чтобы сразу повести всех на найденное место, он долго расхваливал его прелести, восхищался чистотой речки, в подробностях описывал мостик и прочие фрагменты местности. Багаж на свой велосипед он грузил, как старый паралитик, по очереди роняя все вещи и устраивая передышку после каждой, тяжело сопя, стеная и жалуясь на усталость. Как минимум час путешественники потеряли из-за такого странного его поведения, которое Тереска определила как тяжелый приступ дебилизма.
