Книга Хозяйка истории. В новой редакции М. Подпругина с приложением его доподлинных писем - Сергей Носов

1 февраля 1980.

По магнитофонной записи

— …Сдвиг? Когда же он был замечен?

— В начале семидесятых. Тогда уже открыто заговорили о качественных изменениях в организации советской разведки. Скачок был очевиден. Иногда начинало казаться, что для русских в Америке уже не существует никаких тайн… Утечка информации шла повсеместно и по всем направлениям. Кроме того, обращала на себя внимание вызывающая уверенность, я скажу сильнее, самоуверенность советского руководства. Мы понимали, что ваши концептуалисты получили новый, принципиально иной инструмент анализа. Нас постоянно опережали на один ход. Это касалось всего Запада в целом. С той же проблемой столкнулся Китай. У меня лично возникало ощущение, что сценарий мировой истории пишут в Кремле. (Нервный смех. Пауза.)

— Впечатляющая картина. (Щелкает зажигалка. Пауза.)

— Субъективное ощущение, но оно меня не покидает до сих пор. И, поверьте мне, у нас его разделяют многие. (Пауза.) Я продолжу?

— Пожалуйста.

— Скоро, впрочем, стало понятно, что традиционными методами разведки достигнуть таких успехов нельзя. В то же время поступила информация о проведении в вашей стране интенсивных исследований в области экстрасенсорных балансов. В семьдесят первом году мы узнали о существовании в Москве Института устойчивых соответствий, или К-900. А в семьдесят втором году была впервые названа фамилия Ковалевой. Мы недооценили значение этой информации, к тому же скоро потеряли источник. Лишь с февраля семьдесят четвертого стали собираться сведения о Елене Ковалевой, более менее достоверные. После Хельсинкского совещания мы искали возможность осуществить с ней непосредственный контакт, все попытки оказывались неудачными, но, не сомневаюсь, они будут продолжены.

— Когда и каким образом?

— Когда и каким образом, мне неизвестно.

— Известно ли вам что-нибудь об аналогичных исследованиях в Соединенных Штатах?

— Известно только то, что они проводятся. Примерно с середины семьдесят пятого. Уверен, результат поисков будет равен нулю.

— Почему вы так в этом уверены?

— На мой взгляд, здесь мы имеем… вернее, вы… вы имеете дело с очень индивидуальным и неповторимым явлением. Вам просто повезло. Примите поздравления.

— Спасибо. Господин Хорн, как давно, по вашему мнению, мы «имеем дело с этим индивидуальным и неповторимым явлением»?

— Я не аналитик разведывательного директората. Вам известна область моей ответственности. Конечно, вы знаете лучше меня, но поскольку вопрос прозвучал… По моим скромным оценкам,

Елена Ковалева стала работать на вас в период между шестидневной войной на Ближнем Востоке и чехословацкими событиями. Я назову январь — февраль шестьдесят восьмого. Возможно, я ошибаюсь.

— Все возможно. Нет ничего невозможного.

— Вам виднее.

— Хорошо, не будем об этом. Последний вопрос. Мы обязаны его задать по просьбе нашего политического руководства. Господин Хорн, готовы ли вы сделать заявление в телепрограмме новостей с осуждением методов ЦРУ и поддержать последние советские инициативы по разоружению? (Пауза.)

— Нет. Вы сами понимаете, это не принесет пользы ни вам, ни мне.

— Нам ясна ваша позиция. Откровенно говоря, в нашем управлении придерживаются того же мнения.