Он вообще не поехал бы этим вечером на велосипеде, если бы мистер Хастингс – непреклонный издатель «Пэлл-Мэлл Газет» – не запросил еще три статьи до конца недели. Да, он определенно отстает от графика, потому что больше обычного времени уделял захватившему его научному проекту, который он разрабатывал в своей личной лаборатории. А еще он тратил на него больше денег, чем приносили статьи, как бы хорошо их ни принимали читатели. Ему просто необходимо найти материал, причем как можно быстрее.
Туман начал превращаться в моросящий дождь. Он досуха вытер лицо – интересное, с резкими чертами – большим носовым платком. От влажности его густые моржовые усы обвисли. Мужчина воображал, что они делают его похожим на русского интеллигента, поселившегося в Париже, – и потому какое-то время ехал, отпустив руль, чтобы снова закрутить их как полагается. Он напомнил себе, что у него недавно закончился бриолин, так что в следующий заход в аптеку надо будет купить баночку.
Он свернул за угол, проехал в парк через Гановер-Гейт и увидел очень высокого, худого и величественного джентльмена, прогуливающего не менее высоких и худых борзых на сворке. Возможно, статья о поразительном сходстве внешности (и характера) владельцев и их любимцев сгодится. Он хохотнул при мысли о гневных письмах как аристократов, так и простых людей, которые окажутся владельцами бульдогов или бассет-хаундов. Единственная проблема в том, что у него не хватит времени собрать информацию о всевозможных и разнообразных породах и видах животных, которыми любят окружать себя люди. Ну что ж. Наверное, этот материал надо будет отложить, пока у него не появится больше времени.
Он объехал повозку с молочными бидонами – и в этот момент лошадь, запряженная в повозку, внезапно подняла хвост и вывалила на середину дороги кучу испражнений. Достаточно частое явление, подумалось ему, но как насчет тех бедолаг, которые день за днем все это убирают? Как они (несомненно, иммигранты из Восточной Европы) относятся, например, к эксцентричным выходкам герцога Кларенса? Забавно ли это? Нет, эта тема слишком правдоподобна и социально реалистична для романтического вкуса велосипедиста. И у него нет желания подражать почтенному Чарльзу Диккенсу. Придется искать дальше.
Однако, интенсивно прокрутив педали еще на протяжении мили, велосипедист, так и не увидевший ничего интересного, решил остановиться. Он съехал с круговой аллеи, свернул на север на Принс-Альберт-Роуд и покатился вниз по наклонной улице, петлявшей между высокими вязами и кленами. Остановив свой велосипед перед «Риджентс Инн» – местом отдыха парочек, возвращающихся с энергичных прогулок по парку, – он зашел в зал, чтобы выпить пива, и устроился за столом рядом с большим камином, облицованным камнем. В нем пылали можжевеловые поленья, распространяя вокруг тепло. Он снял шарф и спортивный пиджак и ослабил узел галстука.
Попивая пиво, мужчина осматривался и прислушивался, надеясь на озарение. Пара в углу сетовала на то, что в парк приходит слишком много народа, несмотря на ноябрьские холода.
– Что нам надо сделать, милый, так это провести твой следующий отпуск у моря, – предложила жена. – Там даже рыбаков не будет.
Муж с ней согласился:
– Да и цены будут ниже вне сезона.
Лицо велосипедиста расплылось в широкой улыбке, карие глаза заблестели. Он вытащил из кармана коротких штанов блокнот и карандаш и принялся писать. Почему ему раньше такое в голову не приходило? До побережья – его самого любимого места – из столицы можно было доехать на поезде не больше чем за полдня. Ему вспомнился, скорее с облегчением, чем с болью, уик-энд, который он провел там год назад в январе. Он отправился туда со своей женой и одновременно кузиной Изабель, чтобы прийти в себя после общего упадка сил и небольшого обострения туберкулеза. В тот момент он преподавал биологию, и Изабель настаивала, чтобы он отказался от своей мечты стать великим писателем и изобретателем и все свое время посвящал работе и их браку. Она стала сторонницей всего, что он терпеть не мог, и потребовала, чтобы он выбирал между нею и своими бунтарскими идеями. Тогда он выбрал себя. Сейчас он с ироничным смешком записал рабочее название заметки: «Как в пятницу поехать на море женатым, а в понедельник вернуться в Лондон холостым».
Он положил карандаш, допил пиво, откинулся на спинку стула и вздохнул. Из этого происшествия можно выжать даже все три статьи. Добавить сюда коллекционировавшую безделушки тетушку Изабель и бывшую ученицу-суфражистку, нацеленную на соблазнение, – и даже на чертову книгу хватит.
Он собрался было заказать еще кружку, но передумал и, вытащив из кармана часы, проверил время.
– Боже правый! – воскликнул он.
Была уже половина девятого, а гости могли прийти сразу после девяти. Он схватил пиджак и выбежал из паба.
Вскочив на велосипед, он яростно начал крутить педали, чтобы поскорее добраться до дома. Почти сразу же перед ним оказался тот склон, по которому он полчаса назад так спокойно скатился вниз. Напрягая ноги, он старался увеличить скорость, но виляющий подъем оказался необычно крутым. Дыхание у него сбилось, и он начал потеть, несмотря на холодную погоду. Оставалось надеяться, что эти усилия не закончатся пневмонией – болезнью, которой он страшился с тех пор, как на матче по регби между школами ему сдавили хрупкую грудную клетку, вызвав спадание легкого.
В конце концов он спрыгнул с велосипеда и последние несколько ярдов толкал его в гору. На ходу он размышлял о том, почему велосипеды настолько примитивны. Их можно было бы выпускать с зубчатым механизмом, который бы регулировал вращение колес. Такие устройства уже существуют. А еще лучше было бы снабдить их легким источником энергии – например, усовершенствованным двигателем внутреннего сгорания Даймлера – Бенца, который изобрели в Пруссии.
Он хмыкнул. Наверное, стоит в ближайшее время этим заняться. Эта идея выглядит несравненно более простой, чем его нынешнее изобретение. Он ухмыльнулся, снова взобрался на велосипед и быстро поехал дальше. К черту статьи о побережье! Стоило ему вспомнить о своем проекте, как он снова пришел в возбуждение и не мог думать больше ни о чем. Этим утром он закончил собирать устройство у себя в лаборатории и теперь с нетерпением предвкушал реакцию своих друзей. Конечно, аппарату требовалась проверка, однако он уже испытывал невероятную гордость и глубочайшее удовлетворение. Несмотря на крайнюю бедность в детстве и любимую матушку, которая постоянно размахивала перед ним Библией, словно духовной дубинкой, несмотря на неудачное ученичество, хронический туберкулез, слабые успехи в университете и удушающую атмосферу первого брака – несмотря на все это, ему суждено изменить ход истории! Сегодня его друзья первыми узнают об этом, а со временем факультет естественных наук лондонского университета будет рад присудить почетную степень доктора наук бывшему студенту, которого отчислили семь лет назад.
Герберт Джордж или, как он сам предпочитал называться, Эйч Джи Уэллс слез со своего «Рали» перед домом номер семь по Морнингтон-Плейс, закатил его в калитку и оставил у стены дома под аркой.
* * *
