Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 244
Дети! О боже… были бы у нас дети.
Но ведь большинство жен жалуются, что ужас как устают, что дети их выматывают. И потом эти ама, и школа, и расходы… и все остальное. Для чего, черт возьми, нужна эта жизнь? Какая мерзкая, пустая трата времени! Какая невыразимо мерзкая…»
Зазвонил телефон.
– Заткнись! – прикрикнула она на него, а потом нервно рассмеялась. «Что-то разошлась ты, Мэри, Мэри Все Наоборот[3]», – пожурила она себя и подняла трубку. – Алло?
– Мэри, это Брайан Квок, прошу прощения, что разбудил, а Робе…
– О, привет, дорогой. Нет, извини, он только что уехал. Что-то насчет Вервольфов.
– Да, я только что узнал, поэтому и звоню. Он поехал в Шатинь?
– Да. Ты тоже едешь?
– Нет. Я со Стариком.
– Бедняга. – Она услышала, как он засмеялся. Они немного поболтали, и Брайан откланялся.
Вздохнув, она налила себе еще одну чашку чая, добавила молока и сахара и стала думать о Джоне Чэне. Когда-то она безумно любила его. Их связь длилась больше двух лет, он был у нее первым. А происходило это в японском лагере для интернированных, в тюрьме Стэнли, на юге острова.
В 1940 году она с отличием сдала в Англии экзамены по гражданской службе, и через несколько месяцев ее послали в Гонконг. Морское путешествие вокруг мыса Доброй Надежды выдалось долгим, и она прибыла сюда лишь в конце сорок первого. Ей тогда исполнилось всего девятнадцать, и ее почти сразу же интернировали вместе со всеми гражданскими европейцами. В Стэнли она оставалась до 1945 года.
«Когда я выбралась оттуда, мне было двадцать два, и последние два года мы с Джоном любили друг друга. Бедняга Джон, его постоянно пилил мерзкий отец и больная мать. Ему некуда было деться от них». В лагере не представлялось почти никакой возможности уединиться, всех держали вместе в одном тесном и душном помещении: семьи, дети, грудные младенцы, мужья, жены. И все годы – ненависть, голод, зависть и совсем немного смеха. Она любила его, и это помогло вынести все лагерные невзгоды…
«Не хочется вспоминать об этом гнусном времени.
Или о гнусном времени после лагеря, когда он женился на той, кого ему выбрал отец, – паршивая маленькая мегера, но с деньгами, влиянием и семейными связями в Гонконге. У меня такого не было. Надо было вернуться домой, но домой не хотелось – да и что там, дома, к чему возвращаться? Так что я осталась, устроилась на работу в Колониальное управление, и все было неплохо, довольно неплохо. А потом встретила Роберта.
Ах, Роберт… Ты был хорошим мужем и хорошо относился ко мне, и нам было весело, и я была тебе хорошей женой, и по-прежнему стараюсь. Но я не могу иметь детей, а ты… мы оба хотим детей, и однажды, несколько лет назад, ты узнал о Джоне Чэне. Ты никогда не спрашивал меня о нем, но я знаю, что ты знаешь, и с того времени ненавидишь его. Все это случилось задолго до того, как я встретила тебя, и ты знал, что я была в лагере, но не знал, что у меня был любовник. Помнишь, как перед свадьбой я спросила: „Ты хочешь знать о том, что было, дорогой?“ И ты сказал: „Нет, старушка“.
Ты, бывало, частенько называл меня „старушка“. Теперь ты никак меня не называешь. Только Мэри иногда.
Бедный Роберт! Как я, должно быть, разочаровала тебя!
Бедный Джон! Как ты разочаровал меня, когда-то такой замечательный, а теперь такой совсем мертвый.
Лучше бы я тоже умерла».
И она зарыдала.
Глава 40
7:15
– Похоже, дождь и не думает заканчиваться, Алексей, – сказал Данросс, глядя на мокрые скаковые дорожки и хмурое, затянутое тучами небо.
– Согласен, тайбань. Если и завтра будет дождь, даже не весь день, то ход в субботу будет скверный.
– Жак? Ты что думаешь?
– Согласен, – откликнулся де Вилль. – То, что дождь пошел, слава богу, но merde, будет очень жаль, если скачки отменят.
Данросс кивнул.
Они стояли на травяном газоне около круга почета на ипподроме Хэппи-Вэлли, все трое в плащах и шляпах. У Данросса через все лицо тянулась широкая ссадина с синяками, но взгляд был тверд и ясен. Спокойный и уверенный, он наблюдал за нависшими облаками и дождем, который по-прежнему лил, хотя не так сильно, как ночью. Вокруг паддока и на трибунах в такой же задумчивости стояли другие тренеры, владельцы и просто любопытствующие. Среди нескольких лошадей, выведенных на разминку, были Ноубл Стар, Буканир, Баттерскотч Лэсс, с которой работал жокей конюшни, и Пайлот Фиш Горнта. Всех вели осторожно на очень коротких поводьях: и на дорожке, и на подходе к ней было очень скользко. Лишь Пайлот Фиш пританцовывал: дождь ему нравился.
– Сегодня утром в прогнозе погоды сказали, что штормовой фронт идет огромный. – Вокруг карих глаз Травкина лежали темные круги, он пристально смотрел на Данросса. – Даже если завтра дождь перестанет, ход в субботу все равно будет мягкий.
– А от этого шансы Ноубл Стар выше или ниже, Алексей? – спросил Жак.
– На все воля Божья, Жак. Она никогда не бежала на мокром грунте.
Травкину было трудно сосредоточиться. Вчера вечером раздался телефонный звонок – тот же тип из КГБ. Он грубо прервал расспросы о причинах своего внезапного исчезновения. «Вам не положено спрашивать, князь Курганский. Лишь расскажите все, что знаете о Данроссе. Сейчас же. Все. Его привычки, слухи о нем, все».
Травкину пришлось подчиниться. Он понимал, что повязан по рукам и ногам, что кагэбэшник, должно быть, записывает разговор на пленку, чтобы проверить, насколько его рассказ соответствует истине. Мельчайшее отклонение от правды может стать гибельным для его жены, или сына, невестки, внуков – если они вообще существуют.
«Существуют ли они?» – задавался он мучительным вопросом.
– Что с тобой, Алексей?
– Ничего, тайбань, – ответил Травкин, чувствуя себя так, словно вымарался в грязи. – Размышляю над тем, что вам пришлось испытать вчера вечером. – Новости о пожаре заполнили все диапазоны вещания. И все сообщения затмил душераздирающий рассказ Венеры Пань, свидетельницы произошедшего. – Другим ужасно не повезло, верно?
– Да. – Пока в погибших числилось пятнадцать человек, сгоревших и утонувших, в том числе двое детей. – Не один день пройдет, пока выяснится, сколько погибло на самом деле.
– Ужас, – вздохнул Жак. – Когда я услышал об этом… Если бы Сюзанна была здесь, мы тоже бы попались. Она… Странно, как иногда складывается жизнь.
– Какая-то огненная западня, черт побери! Со мной первый раз такое, – признался Данросс. – Все ужинали там не один десяток раз… Я встречаюсь сегодня утром с губернатором по поводу всех этих плавучих ресторанов.
Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 244
