Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Обстоятельства рождения и первых лет жизни сказались на внешности Марго не лучшим образом: она так и осталась маленькой и хрупкой, похожей на черную галочку, но душой была неутомима, отличалась неугасимым жизнелюбием и доверчивостью ко всем без исключения. В восемнадцать лет она неудачно вышла замуж и вскоре развелась. В первый раз. Затем эта напасть регулярно повторялась. Пока она была обыкновенной девушкой, большой беды в этом не было: ну не везет в личной жизни, что же делать, надо жить дальше — авось впредь повезет! Но с ростом известности ей парадоксальным образом не везло все чаще и крупнее.
Сама крошечная, Марго-Птичка обожала высоких и представительных мужчин, и, хотя ее героиня Гала Хлоба утверждала, что крупные мужчины отличаются добротой и благородством, Марго из всех великанов попадались почему-то лишь проходимцы крупного масштаба. В их больших, ласковых и ловких руках сначала быстро растаяли ее капиталы, затем исчезла вилла в роскошном районе Мюнхена, после виллы большая квартира в центре города и напоследок скромная однокомнатная квартирка: при разводах с помощью таких же ловких адвокатов великаны один за другим изгоняли бедную Птичку из ее очередного гнезда. Марго была неисправима и необучаема: завидев мужчину крупного сложения, она млела и принималась восторженно вокруг него порхать и чирикать. Подруги с особенной опаской отпускали ее в писательские турне по Швеции или Норвегии: оттуда она вечно возвращалась поглупевшая и в сопровождении какого-нибудь белокурого викинга с хитрющими голубыми глазками. Викинг обирал Птичку, и этим его набег обычно заканчивался. Этот скорбный процесс остановила лишь постройка «скворечника» в имении баронов фон Ляйбниц, злонамеренно не вмещавшего великанов. Но на прошлой неделе баронесса Альбина позвонила Апраксиной и объявила, что на Птичку опять началась охота и даже «скворечник» не остановил охотника. Встревоженная Апраксина тут же позвонила Марго и в ответ на осторожный вопрос «У тебя, говорят, новый поклонник объявился?» услышала такой неуемно восторженный щебет, что ей осталось только объявить: «Я на днях собираюсь к вам в гости. На несколько дней!» Птичка почуяла неладное и заюлила: «Право, Лизочек, я не знаю… Возможно, меня не будет дома…» — «А ты постарайся быть! Я по тебе очень, очень соскучилась!» — угрожающе сказала Апраксина и дала отбой. «Вот дура-то старая! — беспощадно думала она о своей подружке. — Ведь скоро пятьдесят! И когда она угомонится?» Но Марго Перес была женщиной современной. А современные дамы средних лет, как было известно Апраксиной, старость категорически отрицают в принципе и переходят из затянувшейся искусственной молодости прямо в могилу, минуя переходное время старости, данной Богом как раз для подведения итогов и на подготовку к смерти. Так что, увы, но по «евростандарту» Марго все еще находилась «в возрасте любви».
Обо всем этом и размышляла графиня, приближаясь в медленном потоке машин к съезду на Блаукирхен. Объехав по местному шоссе городок, она свернула на пустую проселочную дорогу и последнюю часть пути проделала с привычной скоростью в девяносто километров. Вскоре она уже ехала но частной дороге баронов фон Ляйбниц.
Имение со всех сторон окружал густой лес, причем не сеяный, а природный, также принадлежавший баронам. Проезжая по нему, Апраксина в который раз подумала о том, как причудливо складываются судьбы русских эмигрантов за границей. Вот, скажем, баронесса Альбина фон Ляйбниц, урожденная Романова. Однофамилица российских императоров, она при вопросах на эту тему — не принадлежит ли она к императорской фамилии, гордо отвечала: «Не имею чести! Вышла я вся из народа и этим горжусь!» Родилась она и выросла в каком-то захолустном городке Чапаевске, под Самарой или, как дико выражалась баронесса, «из-под Куйбышева». В своем Чапаевске она окончила школу, но затем поехала в Москву и сумела поступить в университет. Там она уже на первом курсе связалась с диссидентами и вышла замуж за одного из них. Диссидент дважды садился в лагерь, и оба раза Альбина верно ждала его, изо всех сил организуя общественность, московскую и мировую, в защиту мужа: то есть составляла письма протеста и рассылала их куда только можно, встречалась с иностранными журналистами и так далее. Между его отсидками у них родилась дочь, а из последней поездки к мужу в лагерь Альбина вернулась беременной. Вскоре после этого мужа прямо из лагеря выпихнули за границу. Когда через полгода Альбину выпустили к нему, он сообщил ей в Вену, бывшую то ли эмигрантским коллектором, то ли просто пересылкой, что он встретил в Париже свою настоящую большую любовь, а потому встретить беременную Альбину с их дочерью в Вене никак не может. «Это было бы нечестно по отношению к вам обеим, к тебе и к моей французской подруге! — объявил он. — Я не могу оскорбить ни ту, ни другую ложью, я слишком хорошо отношусь к вам обеим!» Уклонившись таким образом от нанесения оскорбления обеим дамам, он, следуя своим принципы, заодно уклонился и от всех забот о бывшей жене и общих детях, и осталась Альбина посреди Европы одна, с дочкой-малолеткой и с пузом. На ее счастье, в Вену приехала па презентацию новой книги Марго Перес. Их познакомил некто Лев Александрович Рудкевич, тоже эмигрант, профессор-биолог из Петербурга (то есть тогда Ленинграда, конечно, поправила себя Апраксина, любившая точность, хотя и ненавидевшая узурпаторское именование бывшей русской столицы). Лев Александрович, приятель графини Апраксиной, член НТС и староста русской церкви, в те времена опекал почти всю политическую русскую эмиграцию в Вене[3]. Марго, проникшись трудной женской судьбой диссидентки, не долго думая, пригласила Альбину с дочерью пожить у нее, «пока все как-нибудь да устроится», и тут же нашла способ переправить ее нелегально через австро-германскую границу. Тогда Марго еще жила на своей вилле в Богенхаузене, устраивала журфиксы, знала весь Мюнхен и легко организовала Альбине скорое получение политического убежища через американские оккупационные власти. Она выделила для нее самую светлую комнату на вилле: «Дети должны расти на солнце!» Благополучно родился диссидентский сынок, Альбина оправилась, стала учить немецкий и учиться жизни на Западе. Апраксина без всякой задней мысли познакомила ее с молодым бароном Генрихом фон Ляйбницем, а вот Марго, увидев их рядом, мгновенно решила: «Замечательная пара — подпольщица и барон. Надо бы сосватать!» — «Только тебе, глупая ты Птица, могло придти в голову такое нелепое сватовство!» — ужаснулась Апраксина, услышав ее романтические замыслы. А сватовство-то как раз и удалось, и брак состоялся и, более того, оказался на диво удачным. Довольная Птичка на свадьбе, пользуясь тем, что большинство гостей ни слова не понимает по-русски, распевала во все горло на мотивчик из Кальмана, дирижируя себе бокалом с шампанским:
Наш баварский барон
в диссидентку влюблен!
Говорят, и она
влюблена-а-а
в барона-а-а!
Барон по характеру был мягок, уступчив, блестяще образован, воспитан в традициях и со всеми этими аристократическими достоинствами очень скоро оказался под каблучком у супруги из Чапаевска. Впрочем, ему там было уютно: натура у жены оказалась обычная среднерусская, то есть преданная, покладистая, хотя и грубоватая.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
