F-84 «Тандерджет» – еще одно произведение неугомонного мастера – выкатили из ангаров в конце 45-го. В Корее реактивный первенец столкнулся с более удачливым сверстником (речь идет о юрком малыше МиГ-15). Наступивший затем Вьетнам продолжил дуэль между людьми, имевшими одну на всех несчастную родину. Серебристые стрелы Микояна и ракеты Грушина ожесточенно дрались со «стрекозами» не менее изобретательного Сикорского и основными американскими «лошадками» той войны – все теми же картвелиевскими «Тандерчифами».
В то время как снующие в небе Вьетнама F-105 D доставляли смерть к заводам, мостам, дорогам (и разумеется, к людям), создатель «Громил» – «Тадов» находился в зените славы: член Национальной аэронавтической ассоциации; почетный доктор наук и прочая и прочая. Однако сам Картвели всю жизнь обожал самолеты не в качестве угрюмых разносчиков бомб, а как самую хрупкую, хрустальную, выстраданную свою мечту, считая турели, пулеметы, пушки, подвесные кассеты и баки, без которых невозможно превращение птицы в монстра, нонсенсом, досадной помехой на пути совершенства, блажью людей, помешанных на убийстве и не имеющих о красоте ни малейшего представления, ибо аэропланы для этого несомненного самородка, с тех пор когда он впервые столкнулся с ними в годы своей военной юности, были великолепными, стремительными существами иного мира[2].
Википедия сухо поведала: до самой смерти (20 июля 1974 года) он жил с женой Джинной Роббинс в пригороде Нью-Йорка.
Детей у них не было.
Я блеснул спартанской краткостью, несколькими мазками отобразив жизнь Александра Михайловича, хотя при желании можно добраться до самых мелких подробностей его существования – дело только в усидчивости, в любопытстве и во времени. Представим, что и того, и другого, и третьего в избытке: тогда я неизбежно отправился бы в Тбилиси – город, где родился герой. Дальше – больше: последовали бы архивы московские, петербургские (артиллерийское училище, быт, учеба, воспоминания однокурсников). Потом дорожка под названием Кропотливое Исследование через Первую мировую и Гражданскую завела бы в Париж (опять-таки архивы, газеты, воспоминания). Затем, снедаемый жаждой исканий, я перемахнул бы через океан, ибо человек, охваченный идеей, этим тысячеградусным пламенем, словно сухое, смолистое дерево, – самое удивительное творение из существ Господних. Год проходил бы за годом, и по мере накопления разнообразного материала я узнавал бы привычки Александра Михайловича, его любимый цвет, любимые запахи, и все рыл бы, и рыл бы, и рыл… Конечно, рано или поздно дотянулся бы я и до чертежей его монопланов и, возможно, при особом везении распечатал бы самые его интимные письма, самые секретные записные книжки. Со скрупулезностью дотошливой ищейки мог бы я годами рыскать по Новому Свету, перемахивая из города в город, из штата в штат по следам давно упокоившегося человека, выясняя массу о нем подробностей, удивляясь его достоинствам, печалясь недостаткам, распутывая его взаимоотношения с товарищами (такими же иммигрантами), начальниками, подчиненными, генералами, летчиками-испытателями, смежниками, конкурентами и, что неизбежно, с Пентагоном, которому он столь преданно и долго служил. Поиски неизбежно завершились бы нью-йоркским домом (или тем местом, где когда-то был его дом), а затем могилой (забытой, полузабытой, ухоженной; участок такой-то, номер такой-то), снимок которой я бы сделал с чувством глубочайшего удовлетворения. Цветное изображение православного креста (а может быть, и простого камня) явилось бы победной точкой, моим личным выстраданным торжеством над забивающей даже самое великое прошлое отвратительной болотной ряской, которую все привыкли называть временем. О, если бы только было желание и упорство!
Я привел в качестве примера лишь одно из бесконечных ответвлений такого события, как торжество советской ракеты над «Тандерчифом».
А теперь несколько слов о самом истребителе.
Если заинтересуемся техническими характеристиками – размах крыла, стреловидность по линии, средняя аэродинамическая хорда, – то получим весьма верные сведения не только о них, но и о все той же массе, объеме топливных баков, форсажной тяге, длине двигателя и т. д. и т. п. Содержание бомбово-ракетной начинки F-105 D в исключительно подробном виде предлагают к рассмотрению интернет-сайты. К услугам особо пытливых и въедливых опять-таки книги, архивы и чертежи (добро пожаловать в Нью-Йорк или Бостон). Потратив определенное количество месяцев на выбивание визы, перелеты, согласования, посещение авиационных музеев и, возможно, даже авиабаз, где упомянутые «Тады» красуются на постаментах или в ангарах в качестве памятников, установив контакты с сотнями таких же энтузиастов, которые рассыпаны по всему миру, добившись знакомства со специалистами, разобрав сложнейшую машину на части, они узнают о максимальной скорости «Тандерчифа» (2208 км/ч на высоте 11 000 метров и 1345 км/ч у земли), о крейсерской (939 км/ч), о боевом радиусе (он варьируется от 937 до 1252 км, все дело в нагрузке) и перегоночной дальности (3550 км с максимальным запасом топлива). Кроме того, ознакомятся с неприхотливым бытом и боевыми вьетнамскими буднями этих «лошадок» и, конечно же, прочитают: у сотрясающих воздух и джунгли своим ревом «Громовержцев» никогда не было запаса топлива для серьезного воздушного боя. Заслуживающие всякого доверия источники добавят: резервная ручная система управления «Тадом» считалась анахронизмом и попросту отсутствовала, и это при том, что его дублирующие друг друга гидросистемы (трубопроводы которых в отдельных местах проходили бок о бок) были весьма ненадежны. Попавшаяся мне на глаза заметка саркастически повествует: летчики, познавшие на себе, какие незабываемые мгновения доставляет ручка управления, доходящая до упора и замирающая в таком положении при удачном – разумеется, для противника – пробитии сразу двух подобных трубопроводов, вспоминали создателя «Тада» незлобивым и тихим словом (справедливости ради стоит отметить: на F-105 D 60–0434 уже применили надежную аварийную механическую систему).
Разумеется, можно пойти еще дальше: написаны горы исторической литературы о нервотрепке гринго в самом жестоком для «Чифов» за всю войну месяце – октябре 1967 года (помимо номера 60–0434, в том месяце разлетелось в куски еще пятнадцать однотипных машин), когда заточенные для истребления северовьетнамских нефтебаз, мостов и заводов F-105 D, до отказа набитые патронами и взрывчаткой, встречались на разных направлениях, скоростях и высотах с творениями советского военно-промышленного комплекса. К услугам любителя подобных сюжетов – интереснейшие факты обо всех ухищрениях взмыленных американских пилотов: об их не всегда удачных попытках увернуться от ЗУРа (ввод «Тандерчифа» в пикирование под ракету с разворотом и сменой курса при максимально возможной перегрузке); о стремлении добраться до тех самых мостов и заводов как можно более незаметно (предельно низкие высоты при подлете к объектам); о затеянной в эфире невиданной по накалу игре (ложные цели; постановка активных помех; ловля на «живца»), апофеозом которой всякий раз был пуск «шрайков» – американский ответ нашим зенитчикам, – разносящих позиции отечественных ЗРК на гостеприимной вьетнамской земле в пух и прах. Впрочем, что касается обильно поливаемой напалмом (а затем и «оранджем») территории, ее аборигены встречали желанных гостей не только зенитно-ракетными комплексами. Для прижимающихся к деревьям «Тадов» вьетнамцы раскидывали свои примитивные, но не менее (а может быть, более) опасные «ямы-ловушки». На пути драконов вырывались рвы, которые набивали тротилом (куски арматуры, свинца, бетона добавляли по вкусу). При подлете F-105 D все в округе взлетало на воздух. Стоит ли добавлять, что в таком случае поиски летчиков представлялись проблемой совершенно неразрешимой.
