В прежние годы с мужами отважней тебя говорил я;Даже они никогда увещаний моих не гнушались.Ибо подобных мужей я не видел и вновь не увижу…Еврибиад удалился в свою палатку весь красный от еле сдерживаемого гнева. Фемистокл посчитал этот момент подходящим для того, чтобы побеседовать с Еврибиадом о его деспотизме в общении с воинами и стратегами из стана афинян и их союзников. К коринфянам и эгинцам Еврибиад проявлял дружелюбие, ибо те были дорийского племени, как и спартанцы. Афиняне же вместе с эвбейцами и кеосцами относились к ионийскому племени. В далеком прошлом, когда греческие племена только-только пришли на Балканский полуостров, между дорийцами и ионийцами не раз случались войны из-за более плодородных земель. Ионийцы большей частью были вытеснены дорийцами с материковой Греции в Малую Азию и на острова Эгеиды. Лишь афинянам удалось выстоять под натиском воинственных дорийцев и закрепиться на полуострове Аттика.
– Если я бываю суров, а порой и жесток в общении с военачальниками, то это ради поддержания строгой дисциплины, – молвил Еврибиад, отвечая на упреки Фемистокла. – В спартанском войске царит жесточайшая дисциплина, друг мой. Благодаря этому спартанцы непобедимы на поле битвы. В объединенном эллинском флоте должен быть такой же железный порядок, иначе нам не одолеть варваров.
– Полностью с тобой согласен, Еврибиад, – сказал Фемистокл, – но не следует все же перегибать палку. Ты позволяешь себе открыто оскорблять стратегов в присутствии слуг и простых воинов, забывая при этом, что они люди знатные. И совершенно недопустимо, по-моему, подвергать военачальников телесным наказаниям, если дело не касается измены или бегства с поля битвы.
– Ты же сам, Фемистокл, сурово наказываешь тех афинян, кто играет в кости или пьет вино перед заступлением в караул, – возразил на это Еврибиад. – У тебя есть специальный раб, который сечет плетью провинившихся воинов. Это ли не унижение для свободнорожденных граждан!
– И все же мой раб не наказывает плетьми военачальников, – заметил Фемистокл. – Я прекрасно сознаю, что аристократы и люди из народа – не одно и то же. Будет лучше, Еврибиад, если и ты станешь следовать моему примеру. Я понимаю, ты привык жить по суровым спартанским законам. Однако здесь не Спарта, а твои соратники – не илоты.
Фемистокл знал, что спартанские илоты – государственные рабы – полностью бесправны, хотя численно они в несколько раз превосходят граждан Лакедемона. Всякий спартанец имеет право подвергнуть любого илота истязаниям за какую-либо вину, а то и вовсе убить. Никакой ответственности за это спартанские граждане не несут. Более того, власти Лакедемона поощряют убийство наиболее сильных илотов спартанскими юношами, готовящимися вступить в войско.
Еврибиад заверил Фемистокла, что впредь он станет более милостив к провинившимся стратегам.
– Я больше не буду поднимать на них руку, – с кривой полу-усмешкой молвил Еврибиад, – не стану и голос повышать на этих изнеженных аристократов. Поручу это моему симбулею Динону, пусть он журит их, как малых детей, не трогая пальцем.
Симбулеем в Спарте называли помощника наварха, который был обязан неплохо знать морское дело. По этой причине в симбулеи обычно назначали кого-нибудь из периэков, живущих на морском побережье Лаконики. Периэками в Спартанском государстве называли граждан, населяющих небольшие лаконские города, подвластные Спарте, и ограниченных в правах по сравнению с коренными спартиатами. Периэков было гораздо меньше, чем илотов, но значительно больше, чем полноправных лакедемонян. Если илоты во время войны поставляли гребцов на триеры и легкую пехоту в спартанское войско, то периэки выставляли тяжеловооруженных гоплитов, занимая в боевом строю равное положение с лакедемонянами.
Еврибиад глубоко уважал Фемистокла за его изворотливый ум и красноречие, за умение давать самый верный совет и находить выход из любого затруднения. Еврибиаду было ведомо, что впавших в отчаяние афинян, получивших убийственный оракул из Дельф, именно Фемистокл убедил не склонять голову перед персами. Фемистокл дал свое толкование дельфийскому оракулу, заявив, что «деревянные стены», упомянутые в нем, которые будут «несокрушимо стоять перед варварами», это не бревенчатая стена Акрополя, но афинский боевой флот. Афиняне поверили Фемистоклу, решив сражаться с персами, хотя перед этим они собирались бежать из Аттики в Италию.
